Входит Мефистофель, — этими словами в пьесе «Фауст» прерываются самые возвышенные размышления Фауста, и начинает звучать совсем иная нота — скепсиса и цинизма — его спутника, друга и врага Мефистофеля (Воланда, как сам он представляется во время Вальпургиевой ночи). На нашем книжном клубе уже четвертый месяц, каждую неделю, сцена за сценой мы вникаем в суть их занимательнейших диалогов, пытаясь понять смысл, который вложил в трагедию два века назад Гете, и, самое важное, пытаясь понять самих себя — читающих ее сегодня.

И кто он такой, этот, не к ночи будь помянут, Мефистофель? Падший ангел, дух зла, простой черт?.. Все это тоже, наверное, но еще — нечто внутри меня самого, часть моей природы. В трагедии о нем говорится по-разному: он именует себя духом отрицания, Фауст называет его своим вечным и уже необходимым ему спутником; Мефистофель считает, что освободил Фауста от «сетей воображения» и бесплодных мечтаний; Фауст — что Мефистофель осмеивает и унижает самые возвышенные его чувства и стремления, и характеризует его как «порожденье грязи и огня». А загадочная Сфинкс заявляет, что в Мефистофеле одинаково

Нуждаются и праведный и грешный:
Один, чтоб злу всегда сопротивляться,
Другой, чтоб злу всецело подпадать

Мефистофель парадоксален. Я двойствен. Во мне живет ощущение прекрасного и желание обнять весь мир, вера в Бога и в людей, и вера в себя самого. Во мне живет очень расчетливый и рациональный «я», считающий все это красивыми иллюзиями, чуждый веры, крепко стоящий на земном, понятном, очевидном; видящий этот «очевидный» расчет, а вовсе не духовные и моральные ценности у людей вокруг… Он может появиться в самые возвышенные моменты, и стоит огромных усилий избавиться от колдовского очарования рационального ума (интересная мысль; наверное, таковы по природе и злые волшебники, о которых говорит Дон Кихот). Впрочем, что примечательно, иногда он устает сам от себя, и от своих порождений.

Можно ли избавиться от него? Думаю, нет. У Гете он сопровождает Фауста до самой смерти последнего. По мнению средневековых демонологов, есть один только выход: загрузить его работой, чтобы он думал, КАК лучше выполнить то, что требует душа, и меньше было времени рассуждать о правильности или неправильности моего выбора, истинности моих ценностей и т.п. По сути, превратить его из врага в помощника.

Трудная задача. Возможно, невыполнимая, да и нужная ли? Ведь я таков, каким создала меня природа, обстоятельства, жизнь, значит именно такой я и нужен им. Да и кто определит, что лучше, ведь сколько людей — столько мнений. Стоит ли быть зависимым и делать идолы из слов о красоте, истине и справедливости. Стоп! Кажется, чьи-то шаги. Входит Мефистофель...

You have no rights to post comments