3 место на конкурсе короткого рассказа «Меняемся мы – меняется мир»
Меня зовут Милтон, и многие называют меня самым ярким психотерапевтом XX века. Некоторые даже меня боятся. Они считают меня прототипом Дона Хуана из-за моей способности влиять на людей и считывать их состояние. Но позвольте, я расскажу о своей жизни с самого начала.
Я родился зимой, в декабре 1901 года в бревенчатой хижине в маленьком лагере золотоискателей штата Невада. Мой дед был родом из Норвегии. Он рано умер, и отцу приходилось придумывать способы, как обеспечить семью. Мне было трудно в начальной школе, потому что у меня обнаружили легастению – это такая болезнь, когда ребёнку трудно читать и писать, он путает местами буквы и цифры, сложно распознаёт звуки и узнаёт рифмы, «проглатывает окончания слов». Кроме того, я от рождения был лишён цветоощущения, а также не различал звуки по высоте и не мог воспроизводить мелодии. Таких детей часто считают умственно отсталыми, хотя интеллект у них в совершенном порядке. Ко мне тоже так относились, даже прозвали «Словарь», потому что я мог долгими часами читать словарь подряд в поисках нужного слова, не понимая, что слова расположены там в алфавитном порядке. Но всё же я кое-как закончил начальную, а потом и высшую школу.
Прошло чуть больше месяца с выпускного, как меня настигла новая болезнь – случился серьёзный приступ. Слышал, как врачи за стенкой диагностировали полиомиелит и сказали маме, что сын не доживёт до утра. Я вдруг почувствовал жуткую злость. Ещё бы – закат в тот день был необычайным. Я никогда не видел такой закат, а моя мама должна слышать такие вещи! Я решил во что бы то ни стало дожить до утра. Попросил отца поставить перед кроватью комод с зеркалом, чтобы впитать в себя красоту простирающейся перед домом природы. А потом я потерял сознание.
Я очнулся через три дня. Врачи сказали, что я всю жизнь проведу в инвалидной коляске – тело частично было парализовано. Но главное – я был жив! Я сумел продержаться!
Пока я лежал без движения, времени думать и наблюдать было предостаточно. Меня окружало семь сестёр, и через какое-то время я стал видеть, какие жесты и мимику они используют, когда говорят правду и когда лгут. Постепенно я развил детальное осознание телесных процессов в общении. Реабилитация собственного тела потребовала полного осознания работы мускулатуры и природы телесных ощущений. А ещё я проанализировал своё восприятие заката в день приступа, и понял, что оно было другим, я тогда не разглядел несколько крупных предметов во дворе, сконцентрировавшись на небе. Я был в трансовом состоянии. Раз это помогло мне, я решил использовать свою способность управлять образами в голове, чтобы восстановиться. Сейчас это называют аутотренингом и НЛП, но тогда это было для меня просто внутренней работой по исцелению.
Одна из моих сестёр была ещё очень маленькой, и я много наблюдал за тем, как она учится ходить. В какой-то момент я стал повторять за ней – мысленно напрягать парализованные руки и ноги. Через год такой работы я уже смог ходить при помощи костылей и поступил в колледж на врача-психиатра, потому что профессия фермера, как у моего отца, была для меня закрыта.
В конце первого курса перед каникулами врач рекомендовал мне, ввиду ещё не окрепшего здоровья, свежий воздух и полный покой. Но у меня был немного другой план. В середине июля я взял каяк, 2 доллара 32 цента, самые необходимые инструменты и отправился сплавляться по реке в одиночку. Если я не мог сам перетащить каяк через порог, я останавливался и ждал помощи. Мне помогали. Так я проплыл 1200 миль и в августе вернулся домой уже немного другим человеком – моё тело существенно окрепло, мышцы увеличились, масса возросла, я стал сильнее внутренне – моя идея с терапией «испытанием» дала свои плоды.
Я с удовольствием учился. Больше всего меня интересовали проявления бессознательного в поведении человека, возможность «считать» послания его тела и ответить ему на этом же языке едва различимых изменений позы или голоса, минуя тяжёлые сознательные воспоминания. В качестве такого ответа я посылал пациенту сигналы о выздоровлении. Также я стал диагностировать проблемы человека через словесные ассоциации, которые он выбирал, сам того не осознавая. И снова через язык я мог дать незаметную установку на исцеление. Я много работал, исследовал, практиковал, и потихоньку успехов становилось всё больше. Я защитил магистерскую диссертацию и продолжил научную деятельность. Со временем я стал известным психотерапевтом. Я мог изобретать и творить, поскольку вследствие болезни был вынужден находиться в иных состояниях сознания, нежели нормальные люди. Удалось открыть огромное значение тела в коммуникации. Я понял, что причина каждого неосознанного движения – это ментальный процесс, содержание которого можно «прочитать».
Я очень люблю шутить, люблю анаграммы, ребусы, каламбуры. Мне удалось ввести юмор в свою работу – и это дало положительные результаты. Когда у меня спрашивают совета, я обычно рассказываю какую-нибудь историю на якобы постороннюю тему. Часто это помогает. А ещё я люблю трудные задачи. Меня это заводит, с удовольствием испытываю свои способности.
Да, ну и меня зовут Милтон Эриксон. Изменил ли я мир? Ну, немного, может быть. Спасибо, что выслушали мою историю.