Маленький человечек сидит за письменным столом, нужно делать математику. Не хочется, смотрит в окно, тянет время. Вечером придет мама, потребует показать сделанное, будет недовольна, пойдет к папе, начнется воспитание, крик-ор, будет уже поздно, с тяжелым сердцем все лягут спать. Завтра учительница будет ехидно комментировать отсутствие домашний работы, некоторые одноклассники зайдутся в злорадстве. Страшно. Как все это пережить? Маленький человечек поднимает плечи, позвоночник «в три погибели», голова виснет на шее, хочется скукожиться, сделаться невидимым, исчезнуть. И в этот момент подступает недавний знакомец. Становится темно, холодно, все тело в плотном резиновом кольце, как будто в покрышке от колеса грузовика, не выбраться, не освободиться. Страшно. Страшно. Не может маленький человечек понять как это, его не будет, все будет, а его не будет, как это…
Из гостиной слышится музыка, только-только началась.
Маленький человечек вскакивает и бегом, «как от черта», в гостиную. Дедушка завел свою шарманку (по выражению бабушки).
— Дед, ты скоро умрешь! И я потом! Мне страшно, я боюсь! Как это? Как это?
Слезы, сопли: все в три ручья, всхлипы. Маленький человечек прижимается к груди деда. Дед, одной рукой, вторая потерялась где-то под «Курской дугой», крепко обнимает. Два человечка слушают музыку, хор в конце, аж два раза.
— Что это?
— Бетховен
Потом два человечка делают кое-как математику.
Проходит лет сорок. Маленький человечек разросся вширь и ввысь, где-то потерял волосы. Сто грамм для храбрости, храбрости не прибавили. Надо сделать шаг, открыть дверь, а сил нет, страшно, палочка отбивает дробь по ноге, хочется сделаться невидимым, скукожиться. Тут, единственная рука деда, который все же умер, легко и настойчиво подталкивает к выходу.
Проходит сорок минут. Тысячи рук бьются друг об друга, десятки смычков постукивают о пюпитры. Маленький лысый человечек счастлив, сегодня сыграли на славу, и хор был хорош.