Шумит широкая московская улица, принимая в свой поток улицы поменьше. Гудят машины, мигают светофоры, спешат пешеходы, звенят на повороте трамваи... А чуть в стороне — совсем иной мир. Здесь, в зелени листвы, встречает нас тишиной сказочный град, древний монастырь. Не просто древний — один из самых первых в Москве.

...Легенда рассказывает: в 1354 году от Рождества Христова возвращался из Царьграда-Константинополя Алексий, только что рукоположенный Вселенским патриархом в сан митрополита Киевского и всея Руси. На Черном море корабль его попал в сильнейший шторм, и путешественники потеряли надежду на спасение. Чтобы избегнуть гибели в морской пучине, митрополит дал клятву перед образом Нерукотворного Спаса — при благополучном исходе плавания поставить в Москве храм во славу чудотворной иконы. Через некоторое время буря стихла, и вскоре корабль причалил к берегу.

По прибытии в Москву Алексий исполнил данный обет, повелев заложить на окраине столицы, у перекрестья Владимирской и Нижегородской дорог, церковь Спаса Нерукотворного. И встал на высоком берегу Яузы храм, положив начало новой обители...

Митрополит Алексий (ок. 1293--1378) происходил из богатого боярского рода Бяконтов. Он был не только высшим церковным иерархом Руси, но и выдающимся политиком, который ведал важнейшими внутренними и внешними делами Московского княжества при трех князьях. Последний из них, Дмитрий Иванович, еще в детстве остался сиротой, и наставником его в делах духовных и государственных был Алексий. Может быть, именно его попечением и стал юный княжич Дмитрием Донским, возглавив в труднейшее время раздробленности — “каждый сам за себя” — общерусское войско в битве против сильнейшего, векового, непобедимого врага. Именно Спасо-Андроников монастырь встречал войско, с победой возвращавшееся с Куликова поля. Здесь над телами павших отслужили панихиду, здесь похоронили многих. Но это — позже. А пока обитель строится...

Строительство нового монастыря Алексей поручил Андронику, иноку Троицкого монастыря, упросив Сергия Радонежского отпустить своего ближайшего ученика в Москву. По имени первого игумена монастырь и получил свое название. Вторая Софийская летопись повествует: "Также ученик святого (Сергия) Андроник, также благословением святого и испрошением его Алексия митрополита, на реце Яузе созда монастырь... И всем удовли той монастырь, и все яце к потреби устрои, и села, и воды, и места..."

Место для обители было выбрано не случайно. Здесь, на дальней окраине тогдашней Москвы, скрещивались пути в те края, которые доставляли московскому князю и самому Алексию немало забот. Одна дорога вела от Таганки на юг -- в Коломну, Рязань и дальше в Орду. Другая – знаменитая Владимирка, ныне шоссе Энтузиастов -- уходила на восток, в сторону Владимира и Нижнего Новгорода.

Неспокойное время было тогда на Руси. Внутренние противоречия в княжествах, междоусобицы князей и борьба их за великокняжеский престол, изощренная и жестокая политика ордынских ханов, натравливавших русских друг на друга, набеги, разорения... Но вот забрезжил рассвет – появляется маленький островок в этом море хаоса, точка опоры – Москва. Далеко еще до того времени, когда она станет столицей единой Руси, когда стряхнет с себя двухсотлетнее бремя, вздохнет свободно Русская земля. Но уже появились люди, само существование которых давало надежду. Так случилось, что их имена оказались тесно связаны с историей Спасо-Андроникова монастыря, и мы недаром начали с них наш рассказ, -- это московский князь Дмитрий Иванович Донской, митрополит Владимирский и всея Руси Алексий и игумен Троицкого монастыря Сергий.

Сергий Радонежский... Даже сейчас, в наше скептическое время трепетом наполняется сердце, когда произносишь это имя. Мы можем не знать его биографии, не помнить подробности его деяний, но он остается для нас символом духовного подвига, символом человека, жившего ради других, ради своего народа. В те времена его знали все -- в городе и деревне, в княжеском дворце и в крестьянской избе, а ведь тогда вести передавались из уст в уста, от человека человеку. Это его ученики, разойдясь по Руси, несли свет духовного братства, единения, чистоты души, создав целую плеяду монастырей – не только религиозных центров, но и центров культуры. Там можно было отрешиться от суетности и греховности мира, обратиться к Богу. Там могли наставить на путь, а могли дать совет, как лучше вести хозяйство. Там переписывались книги, велись летописи, там обучали грамоте, писали иконы, возводили и украшали храмы... Даже в самое тяжелое время должны быть такие места, где спокойно и надежно, где все существование подчинено одной идее, более высокой, чем временные, преходящие треволнения мира, которые нам обычно кажутся такими важными...

...По традиции первым строением на месте будущего монастыря была церковь. Храм Нерукотворного образа Спаса, построенный Андроником около 1360 г., сразу стал центром – и символическим, и композиционным, -- вокруг которого разворачивалась вся монастырская жизнь. Каким был этот первоначальный храм, мы не знаем. Но уже в 1425-27 гг. (по другой версии, между 1410 и 1427) его сменил белокаменный собор. О нем давно было известно из летописей, но считалось, что он утрачен навсегда, что остались только стены, а то и просто фундамент. Действительно, к началу нашего века облик собора был искажен до полной неузнаваемости: надстроен верх, пристроена паперть, стены облицованы кирпичом, окна растесаны, фрески сбиты... В конце концов малоценное сооружение было приговорено к сносу. Но судьба хранила храм: благодаря тонкости «профессионального чутья» и исключительной энергии ученых и архитекторов-реставраторов собор не только спасли, но и восстановили в первоначальном виде, доказав, что это древнейшее из сохранившихся зданий Москвы, прекрасный памятник раннемосковского зодчества.

Много копий сломали исследователи, обсуждая, где истоки этого удивительного архитектурного стиля. Обособленность русских княжеств, десятилетия разорения привели к тому, что оборвалась блестящая нить владимиро-суздальского зодчества, угасла черниговская школа, замерла художественная жизнь Киева и Смоленска, но достижения безвестных строителей не пропали даром. Они преломлялись в творчестве новгородских и псковских каменных дел мастеров и во многом были возрождены зодчими Москвы. Как на пожарище пробивается молодая трава, так на разоренной ордынским нашествием русской земле по крохам собирается все лучшее, все ценное. От этого времени – конца XIV – начала XV века – до нас дошло немного: подклет кремлевской церкви Рождества Богородицы, звенигородские храмы – Успения на Городке и Рождественский Саввино-Сторожевского монастыря, Троицкий в Троицко-Сергиевой лавре и -- Спасский собор в Андроникове.

Спасский собор и похож на своих собратьев, и не похож. Архитектурная модель у них одна – это небольшой одноглавый белокаменный храм, в основании которого поставлен куб, соединяющийся с барабаном главы рядами кокошников. Своды поддерживаются четырьмя столпами, внутреннее пространство делится на три нефа (продольных членения), завершающихся с восточной стороны тремя апсидами – полукруглыми алтарными выступами.

Но почему этот храм называют вершиной архитектурного мастерства своего времени? Почему он стоит особняком в ряду своих – безусловно, прекрасных – современников? Этому можно дать вполне научное, архитектурное объяснение. «Секрет» этого здания -- в отсутствии традиционного кубического объема, основного и непременного элемента византийской храмовой архитектуры. «Углы четверика здания сильно понижены, благодаря чему центральные закомары вместе со сводами, которые за ними скрываются, сильно выдвинулись вверх, образовав мощный крестообразный подъем. Над ним высится четырехгранный "постамент", переходящий вверху в восьмигранный, и уже на этом восьмиграннике водружен цилиндрический барабан главы» (Г. К. Вагнер. Спасо-Андроников монастырь. М., 1972). В отличие от своих предшественников, по крайней мере тех, которые нам известны, Спасский собор приподнят на высокий "цоколь", столь высокий, что в общем небольшое здание кажется удивительно торжественным и значительным. Вся части и детали здания находятся в полном подчинении центральной оси постройки. Именно эта уступчато-пирамидальная устремленность и является главным элементом художественного образа собора. Ученые видят в нем наследие черниговских, новгородских, псковских мастеров, создавших десятки зданий с пониженными угловыми ячейками, но в то же время собор предвосхищает шатровые постройки XV—XVII веков.

Однако, когда соприкасаешься с этим произведением зодчества, не оставляет ощущение, что «научные» обоснования не исчерпывают всего, не объясняют того впечатления, которое производит собор на человека.

В "Книге степенной царского родословия" указывается: "По времени эти в оной обители бывшу игумену Александру, ученику предпомянутого игумна Саввы, мужу добродетельну и мудру и изрядно зело и такоже другому старцу именем Андрею иконописцу изрядну, всех превосходящу в мудрости зельне и седины честны имущу и прочие мнози, сама же добре стремящима обитель благодатию Христовою и Богу помогающу чудным своими рукама украсиша в помять отец своих, еже и доныне всеми зрится во славу Христу Богу". Об этом же пишет и писатель Пахомий Логофет (XV в.): "...создастся во обители свой церковь каменну зело красну и подписанием чудным своими руками украшена", упоминая о мастере "старец именем Андрей - иконописец".

...Как мало мы знаем о художнике, осветившем собой не только свою эпоху, но и грядущие столетия: вырос в атмосфере Куликовской победы, ученик знаменитого Феофана Грека, превзошедший своего учителя, инок Троице-Сергиева монастыря, последние годы проведший в Андроникове... Спасский собор - единственное здание Москвы, сохранившее следы прикосновения гения Андрея Рублева. К сожалению, от самой рублевской росписи сохранились очень немного – фрагменты полугеометрического орнамента на косяках алтарных окон. Но даже они способны дать представление и о смелой фантазии художника, и о его твердой кисти, свидетельствующей о многолетнем опыте: Спасский собор – одно из последних творений мастера. Именно собор, а не только роспись. Хотя имя зодчего, непосредственно возводившего собор, как и в большинстве случаев, осталось неизвестным, летописные записи и архитектурные данные позволяют думать, что Андрей Рублев не только расписывал собор, но и был причастен к его возведению: «...создаста в обители своей  церковь камену...»

Все в облике здания подчинено идее гармонической завершенности, уравновешенности, «соразмерности человеку», что роднит его с изображениями человеческих фигур на иконах Рублева. Храм не подавляет своим величием, не принижает человека, а возносит ввысь, «окрыляет»...

По канонам монастырского строительства, главный, соборный храм должен составлять центр монастырского ансамбля. Его главенство подчеркивалось не только центральным положением, но и размерами (собор, как правило, был выше всех остальных построек), формой завершения (пятиглавие или шатровое многовершие). При этом главные ворота обители были сориентированы на вход в собор, и, входя, богомольцы взглядом сразу обращались к нему.

Спасский собор – отнюдь не самое высокое и не самое мощное сооружение монастыря: трапезная и церковь Михаила Архангела в комплексе гораздо более монументальны. Но гений Андрея Рублева, проявившийся в прекрасном облике собора, оказал такое влияние на всех зодчих, в то или иное время работавших в монастыре, что все разновременные постройки -- трапезная 1504 года, настоятельские покои (ок 1690 г.), Архангельская церковь к. XVII -- н. XVIII в., каменные стены и башни и др. – объединяет бережное, трепетное отношение к древнему наследию: мастера часто жертвовали «веяниями времени», требованием современных им стилей и направлений во имя целостности ансамбля. Они не могли позволить себе нарушить замысел создателей монастыря, и благодаря этому все здания составляют неповторимый ансамбль, проникнутый единой архитектурной идеей.

Не только местом уединенной молитвы и центрами культуры были монастыри. В самые тяжелые годы они превращались в неприступные крепости, способные устоять перед натиском врага и защитить родную землю. Москва как столица княжества, а позже и всей Руси, особенно нуждалась в надежно укрепленных границах. Размещение московских монастырей во многом определялось именно задачами обороны города. С юга и юго-востока Москву окружали Данилов, Новоспасский, Донской, Симонов, Новодевичий монастыри-"сторожи". Сретенский, Высокопетровский и Рождественский монастыри составляли северный оборонительный пояс столицы. Спасо-Андроников был поставлен мудрым политиком Алексием на восточных рубежах города.

Вероятно, уже в XVI веке в монастыре стали подумывать о замене деревянной ограды каменной. Но даже при небольшой территории это было очень трудоемким и дорогостоящим делом, поэтому к его осуществлению стали готовиться  исподволь. Очевидно, в середине XVI века были построены каменные Святые ворота, над которыми возникла церковь Рождества Богородицы.

XVI век был не только веком "древнерусской классики", но и веком больших трагедий. борьба между старым и новым шла во всех слоях общества, даже при царском дворе, даже внутри церкви. Стены Спасо-Андроникова монастыря видели непокоренного архиепископа новгородского Серапиона, который будучи обвинен в оскорблении Иосифа Волоцкого, продолжал и отсюда полемику с "князем церкви". Видел  монастырь и троице-сергиевского игумена Артемия, вызванного в Москву якобы для "книжного прения" с вольнодумцем Матвеем Башкиным, а затем тоже уличенного в ереси. Спасский монастырь,  тихая обитель, стал в центре острейшей идеологической борьбы того времени.

И все же стены монастыря оставались деревянными. Возможно, что разорение Спасо-Андроникова монастыря в 1571 году Давлет-Гиреем, а в начале XVII века – потрясения Смутного времени ускорили проведение давно намеченного строительства. В 1653 году в монастыре оказался глава старообрядцев неистовый протопоп Аввакум. Его заключили сюда перед ссылкой в Сибирь. В такой обстановке во второй половине XVII века и были наконец воздвигнуты каменные стены с башнями.

Стены монастыря были выдержаны в традициях того времени. Они имели изнутри боевую площадку на арках-печурах, отверстия подошвенного боя, навесные амбразуры и зубцы в виде ласточкина хвоста. Все это шло от кремлевских построек XV века, но было скорее декоративно. С юга стены проходили не по линии Святых ворот, а несколько впереди их и соединялись с воротами под углом, образуя перед ними открытый дворик трапециевидной формы. В изломе стен поставили небольшие цилиндрические башенки, увенчанные шатром. Они как бы отмечали подход к Святым воротам, делая его более торжественным, но вместе с тем и уютным.

Примерно в то же время, когда были надстроены башни, стали думать о постройке монастырской звонницы, но до середины 90-х годов XVIII века дело не двигалось с места – не хватало средств. Тогда-то и появился миллионер С.П. Васильев, пожелавший прославиться сооружением колокольни-гиганта, которая должна была превзойти кремлевского Ивана Великого. Для разработки проекта был приглашен известный московский архитектор Родион Родионович Казаков. Для этого зодчего характерно тяготение к величественным и несколько тяжелым архитектурным образам, и вот с 1795 года перед Святыми воротами монастыря начала вырастать громадная колокольня, для чего пришлось сломать круглые башенки и прилегающие к ним части южной стены.

Сама по себе колокольня как архитектурное явление представлялась достаточно интересной, но небольшой и цельный ансамбль монастыря как бы растворялся под сенью этого гиганта. (В 1930 годах колокольню снесли, а при реконструкции монастыря в 60-х годах были восстановлены и круглые башенки, и стена, и юго-западная башня.)

Судьба монастыря легкой никогда не была, и наш век принес для него новые испытания. В 1922 году монастырь был упразднен. Он не попал в число музеев, организованных Наркомпросом, и через его территорию прошла «красная линия» новой застройки. Это значило, что часть зданий, архитектурной и исторической ценностью которых пренебрегли, должна была пойти под снос. Тогда и были разрушены колокольня Казакова, часть крепостных стен, башня, надвратная церковь и все памятники кладбища (только очень небольшая часть надгробий древнейшего в Москве некрополя сохранилась в Донском монастыре). Оставшуюся часть памятников архитектуры заселили жильцами, на территории обители Осовиахим и Главнефтегазстрой построили свои гаражи, на месте монастырского кладбища мальчишки гоняли мяч, а в Спасском соборе обосновался архив Главное управление военных трибуналов.

Трудно сегодня представить, сколько сил нужно было отдать, чтобы отстоять право монастыря на существование – даже в виде музея. Среди тех, кто боролся за него, хочется с благодарностью вспомнить имя Петра Дмитриевича Барановского, знаменитого архитектора-реставратора, который в 30-е годы был репрессирован за повышенное внимание к «памятникам культа». В 1947 году он выступил с проектом организации музея на территории монастыря, спасения уцелевших зданий и реставрации утраченных. В том же году решение об организации музея было принято, а в 1960 году Музей древнерусского искусства имени Андрея Рублева начал свой путь.

...Мы выходим за белые стены монастыря. Сейчас мы вернемся в наше время, погрузимся в обычные дела и заботы. Но давайте обернемся еще раз... Прошли столетия. Давно ушли те, кто благословил создание этой обители, кто строил ее. Но каким-то странным образом они оставили нам свое послание, передали свою боль и тревогу, счастье и вдохновение, запечатлев их в камне. Через века прошел монастырь, донеся до нас это послание. Сможем ли мы прочитать его и не остаться равнодушными? Сможем ли передать его дальше?

Андрей Рублев провел последние годы своей жизни в Спасо-Андрониковом монастыре и здесь же был погребен. Предположительное место его захоронения отмечено керамической «стелой» у северо-западного угла собора. В XVIII веке знаменитый российский ученый Г. Миллер видел надгробную доску с надписью о смерти художника. Уже в его время доска разрушалась, и в конце того же столетия была утрачена. Миллер зарисовал полустершуюся надпись на надгробии, которая дошла до нас в списках других исследователей. П. Д. Барановский по немногим оставшимся фрагментам смог восстановить полный текст записи, благодаря чему удалось установить единственную точную дату в биографии Андрея Рублева – дату его смерти, 29 января 1430 года.

You have no rights to post comments