Готовлю тему символики русской волшебной сказки к последней в этом году лекции из цикла «Человек. Путь через века» и читаю русские сказки. Зачитался совсем. Пора уж над планом лекции думать, а сказки не отпускают, уж лекция на второй план отошла… Удивительный мир… «там лес и дол видений полны…» А, впрочем, где «там»? Не там, а здесь, там где я; стоит только присмотреться и прислушаться, и вот уж я сам иду туда, не знаю, куда, ищу то, не знаю, что. Думаю, именно поэтому жизнь и интересна. Искать известное, идти к уже знакомому мало толку, да много скуки. Сказка — это всегда не-обыденность, не-повседневность, волшебство жизни, удивление перед жизнью.
В древности то, что мы называли сказкой, называли кощуной. Очень может быть, по имени известного и, на мой взгляд, несправедливо критикуемого персонажа. А ведь без него сказка бы не состоялась. Именно он вносит в неё волшебство, незримо присутствуя в ней с самого начала и до конца. Вас никогда не удивляло, что Кощей Бессмертный всё же в итоге умирает? Где ошибка? Что здесь не так? А может он и вправду бессмертный и, умерев в «себе», рождается в своём «убийце», которому предстоит теперь самому стать волшебником, создать магию новой сказки, о которой уже не говорится в книжке, потому что она всё ещё не написана, она пишется… Кем? Мной. Тобой. Каждым из нас.