Он остановил Солнце и сдвинул Землю, говорили о нем современники. «Луч света, освещающий ныне мир, вышел из маленького городка Торуни!» — сказал века спустя Вольтер. Николай Коперник осмелился совершить невозможное. На его стороне были знания древних звездочетов, математика и твердая воля найти истину.

Когда Карамзин был назначен историографом, он отправился к кому-то с визитом и сказал слуге: «Если меня не примут, то запиши меня». Когда слуга возвратился и сказал, что хозяина дома нет, Карамзин спросил его: «А записал ли ты меня?» — «Записал». — «Что же ты записал?» — «Карамзин, граф истории».
Из записных книжек Вяземского

Зачем людям история? Вопрос этот, по сути, риторический, и ответ на него легко угадывается: извлекая уроки из прошлого, лучше понимаешь настоящее, а значит, получаешь возможность предвидеть будущее... Но почему в таком случае по поводу нашей с вами истории существует столько различных версий, и часто полярных? Сегодня на прилавках книжных магазинов можно найти все, что хочешь: от сочинений маститых историков XIX столетия до гипотез из серии «Россия — родина слонов» или всевозможных наукообразных «новых хронологий».
Чтение одних рождает гордость за страну и благодарность автору за погружение в красивый мир родной старины, обращение же ко вторым вызывает, скорее, растерянность и удивление с примесью досады (неужели и с историей нас все время обманывали?). Живые люди и их подвиги против фантазий и псевдонаучных выкладок. Кто прав — судить не берусь. Какой вариант читать, каждый может выбрать и сам. Но вывод напрашивается важный: чтобы понять, зачем история, нужно сначала разобраться, кто и как эту историю создает.

Дворянин, богатейший жених, чьим сватовством занималась сама Екатерина, совершил неслыханную дерзость — обвенчался с «крепостной девкой», простолюдинкой, да еще и смертельно больной. «Героем одного поступка» назовут Николая Петровича Шереметева потомки, к сожалению так и не разгадав в «чудачестве» графа закономерного хода его судьбы.

Мое знакомство с Лихачевым началось с передачи по каналу «Культура»: я слушала его рассказ о парке Монрепо — негромкий голос, изысканный слог, удивительная глубина, увлеченность и способность увлекать. «Сад (парк) — это подобие Вселенной, книга, по которой можно Чпрочесть“ Вселенную. Вселенная своего рода текст, по которому читается Божественная воля. Но сад — книга особая, она отражает мир только в его доброй сущностиѕ Сад можно и должно читать, и поэтому главное занятие в саду — чтение книг». Тема садов — новая для академика Лихачева, исследователя Древней Руси. Это попытка подойти к садовым стилям как к проявлению художественного сознания той или иной эпохи, той или иной страны...
Его называли «совестью нации», «патриархом культуры», «последним русским интеллигентом». Удивительно, каким образом ученый-древник, занимавшийся, в общем-то, книжной, кабинетной наукой, стал выразителем совести целого народа и символом интеллигентности? «Я мог бы назвать десятки имен людей, которые честно прожили свою жизнь и не нуждаются в оправдании себя тем, что Чмы так верили“, Чтакое было время“, Чмы тогда еще не понимали“», — говорил он и добавлял, что обязанностью интеллигентных людей «всегда было и остается: знать, понимать, сопротивляться, сохранять свою духовную самостоятельность и не участвовать во лжи».

Он открыл великие законы природы, но всегда мечтал о большем — мечтал проникнуть в суть божественного замысла. Его называли украшением рода человеческого, а он видел себя всего лишь искателем на берегу океана истины.

Исаак Ньютон появился на свет вьюжной зимой 1643 года в ночь после Рождества в небольшом английском селении Вулсторп, примерно в 200 километрах к северу от Лондона. Родился раньше срока, поразительно маленьким и хилым. Утверждали даже, будто он был так мал, что умещался в овчинной рукавице, из которой однажды выпал и сильно ударился головой о пол. Ньютон и сам потом рассказывал: «По словам матери, я родился таким маленьким, что меня можно было бы выкупать в большой пивной кружке». Варнава Смит, священник, считал, что мальчик не жилец на этом свете. К счастью, он ошибся: за 84 года, что Ньютон пробыл в подлунном мире, он почти никогда не болел, к старости потерял лишь один зуб, читал без очков, словно ему был известен секрет, как победить время.

Благодарю Судьбу за Встречу...
Несколько лет назад я работала в РАМТе, и там мне посчастливилось узнать замечательную семью Дворжецких — Женю, Нину, Риву Яковлевну Левите, а через них — Вацлава Яновича и Владика. Актерская династия. Отец и два сына — разные, непохожие, яркие, сильные, неординарные, выделяющиеся и объединенные стремлением беспрекословно служить Искусству, верностью своим идеалам и принципам, своему делу, непрерывным творческим поиском — поиском совершенства во всем: и в профессии, и в любом проявлении жизни.
Вся жизнь старшего Дворжецкого — пример торжества духа и колоссальной борьбы за право оставаться человеком в любых обстоятельствах.

К профессору, академику, великому ученому и организатору науки — Фаусту, живущему на земле под псевдонимом В. И. Вернадского... все сделанное не пропадет для науки, и протянутся по всей ее ткани ниточки, выпряденные в этой духовной мастерской.
Д. И. Шаховской
«Письма о братстве» (1886)

Позади у него были 82 года жизни. Годы исканий, открытий, служения. Служить можно тому, чему предан. И он был предан науке. Вернее, то была не просто наука, но нечто большее — невидимая суть вещей, Природа, закон жизни...
«Я, в общем, все время неуклонно работаю. Готовлюсь к уходу из жизни. Никакого страха» — как легко в воспоминаниях возвращаться в самое начало. Целая жизнь, когда она прожита, может уместиться в одно мгновение.

Старый деревенский домик на опушке леса. На скамеечке среди цветов и лесных трав сидят крестьянские дети: мальчик вдохновенно играет на свирели, а девочка, отложив прялку, задумчиво вслушивается в грустную мелодию, разносящуюся в теплом вечернем воздухе. Маленький старичок, похожий на лесного жителя, бредет по дорожке. Все буйно цветет. Домик надежно скрыт в густых, дремучих зарослях... Это — мир ожившей мечты. Он когда-то открылся Ефиму Васильевичу Честнякову.

Я  вслушиваюсь в его музыку, такую разную — легкую и грустную, плавную, ускользающую и одновременно проникающую куда-то в глубину души, и думаю: а можем ли мы постичь всего Моцарта, этот безбрежный океан жизни? Можем ли мы измерить, проанализировать, охарактеризовать то, что гораздо выше, больше и безбрежнее нас?
Интересно, что бы сказали вы, господин Моцарт, нам, слушающим вашу музыку два с половиной века спустя?
Мне кажется, вы бы смеялись над нами так же весело, как умели смеяться в музыке. Смеялись бы, ведь нам кажется, что быть гением — это так просто! Природа одарила — человек открыл в себе талант, и все, больше ничего не надо. Дальше есть жизнь — твори, ищи признания и избегай трудностей... Но оказывается, это не так. Вы, господин Моцарт, жили совсем по другим законам.

Посвящается 300-летию со дня рождения Бенджамина Франклина

Мы много слышали об «американской мечте», но никогда не видели ее воплощения в реальном, живом человеке. Так вот — такой человек есть, и мы даже знаем, как он выглядел, ведь его лицо многие десятилетия смотрит на нас сѕ американской 100-долларовой банкноты. Знакомьтесь: Бенджамин Франклин. Политик, ученый, писатель, философ, «отец американской нации», как его любят называть соотечественники.