- Информация о материале
- Автор: Ольга Лебедева
Поднос с едой в Японии часто напоминает обрамление изысканной картины: разнокалиберные мисочки и плошки — это ее образы и сюжеты, а кушанья — разноцветные мазки краски. Вот уж неслучайно японскую кухню называют искусством создания натюрморта на тарелке!
Японские повара всегда стремятся сохранить натуральный вид и вкус продуктов, чтобы даже после приготовления те остались самими собой. И если, как пишет знаток Японии итальянец Фоско Мараини, «китайская еда — это приобщение к человеческому искусству (как получается этот необыкновенный соус? чем были эти странные шарики в первоначальном виде?), если западная еда — это приобщение к человеческой власти (побольше! поплотнее! эти орудия войны — ножи, вилки!), то японская еда — это приобщение к природе (корень есть корень; лист есть лист; рыба есть рыба); а количество отмерено так, чтобы избежать пресыщения и тем самым возможного чувства отвращения».
- Информация о материале
- Автор: Ирина Разинова
Что такое «предмет на конце шнура»? Не торопитесь отвечать: «Электрическая лампочка или микрофон!» Ведь спрашивающий может иметь в виду нэцкэ: слово это в переводе с японского буквально и означает — «предмет на конце шнура», «маленький висящий предмет» или «прикреплять и подвешивать».
Нэцкэ — удивительные произведения японской миниатюрной пластики, изящные резные фигурки со сквозными отверстиями — некогда возникли с целями вполне бытовыми. Дело в том, что традиционный японский костюм не предусматривал карманов, и все необходимые мелкие предметы подвешивались к поясу с помощью шнура, который связывали в кольцо, складывали пополам и пропускали через пояс. К одному из концов получившейся петли и прикрепляли нэцкэ — в качестве противовеса.
- Информация о материале
- Автор: Сергей Сивков
Идеальный образ Вселенной, место, где тихий голос природы слышен яснее всего, где горсть воды или небольшое дерево могут вызвать в памяти громады гор и половодье рек, где каждый элемент раскрывает свою душу, а все вместе они раскрывают Небесное, где, наконец, человек, останавливаясь в удивлении перед красотой, находит красоту в своем сердце, — таков японский сад. Вряд ли есть что-то прекраснее этого рукотворного гимна природе...
- Информация о материале
- Автор: Марина Пименова
Басё — это имя давно уже стало символом Японии.
Поэт, философ, монах, мастер, придавший утонченную завершенность жанру хайку. Его стихи — это природа, в которой он видел источник истинной красоты. Это путь от природы к сердцу человека. И еще — это голос его души, души живой, поющей, восторгающейся, печалящейся, страдающей...
По ветру прилетев,
Трепещет на сосульке
Кленовый красный лист.
- Информация о материале
- Автор: Галина Карельштейн
Японская поэтическая традиция, в отличие от западной, не знала культа Прекрасной дамы. В Стране восходящего солнца стало обычаем описывать свои чувства через образы природы, не говорить о них, а только намекать. Лирика человеческих чувств и лирика природы изящно и тонко переплелись друг с другом...
В старинной любовной поэзии Японии не воспевается внешняя красота возлюбленной. Любимая всегда была та, с которой вместе любовались цветами, алыми листьями клена, выпавшим снегом. И если в стихотворении появлялись цветок сливы или вишни, гвоздика, камелия, другие цветы или травы, это была она, любимая. Позже ее образ стал ассоциироваться с жемчужиной и яшмой. А рассказать в стихах о том, что распустились цветы, означало попросить возлюбленную о свидании или признаться, что ждешь ее прихода.
- Информация о материале
- Автор: Светлана Обухова
Как-то в своей речи софист Продик из Кеоса, друг Сократа и Платона, рассказал такую аллегорическую историю: когда совсем еще юный Геракл (Геркулес) сидел на распутье и размышлял, какую дорогу выбрать, к нему подошли две женщины — Изнеженность и Добродетель. Изнеженность рисовала ему картины полной удовольствий жизни, Добродетель указывала на тяжелый путь служения людям и испытаний, ведущий к бессмертию и славе. Юный герой сознательно отверг легкий путь. С тех пор в языке появилось крылатое выражение «Геркулес на распутье» — так говорят о человеке, оказавшемся перед трудным нравственным выбором, от которого зависит вся его дальнейшая судьба. А в живописи появился сюжет, к которому не раз обращались художники Возрождения да и более поздних эпох.
Так, две его трактовки появились почти одновременно — около 1505 года, и конечно же в Италии. «Сон рыцаря» — такое название дал своей маленькой картине, выполненной для Сципиона Боргезе, 22-летний Рафаэль; «Геркулеса на распутье» написал один из мастеров сиенской школы.
Главной фигурой у Рафаэля стал, правда, не Геркулес, а полководец Сципион Африканский. Возможно, дело здесь не только в сходстве имен заказчика и римского героя — Рафаэлю (как и его современникам), скорее всего, был известен «Сон Сципиона», часть шестой книги Цицерона «О государстве»: юный Сципион созерцает во сне девять сфер космоса, находящихся в гармоничной пропорции по отношению друг к другу, и слышит музыку сфер, а также видит, как бессмертные души людей покидают тела и потом вновь воплощаются. Сиенский мастер возвращается к образу Геркулеса, однако оставляет его, по примеру Рафаэля, погруженным в сон (необычное для этого сюжета решение). Оба юноши грезят, и во сне им приходится делать непростой выбор.
- Информация о материале
- Автор: Людмила Волынская
Большинство из нас в суматохе повседневных дел мало думает о том, что наша жизнь неизбежно подойдет к концу, и тогда, хотим мы того или нет, со всей остротой встанет вопрос о подведении итогов и смысле прожитого. Но все же в глубине души мы чувствуем, что нам когда-то придется отчитываться за прошедшую жизнь, ведь это непостижимое чудо было нам дано на заведомо ограниченный срок. Мы невольно страшимся этого предстоящего отчета, даже если утверждаем обратное.
- Информация о материале
- Автор: Светлана Обухова
Кто из нас хоть однажды не заглядывал в самый конец книги, которую только что начал читать... «Если с вами такого никогда не происходило, то извините великодушно, но мы не верим в ваше существование. Или, во всяком случае, в ваше земное происхождение» — с такого обращения к читателю начинает свой «Идеальный роман» модная нынче писательница с мужским именем Макс Фрай. Он идеальный, утверждает автор, потому что потакает слабости книгочеев всех национальностей и эпох — любопытству: роман состоит из последних абзацев разных книг.
- Информация о материале
- Автор: Светлана Обухова
О том, что францисканский монах Вильгельм Баскервильский и его юный ученик Адсон, герои романа Эко «Имя розы», — прозрачный намек на Шерлока Холмса и доктора Ватсона, я узнала, уже прочитав книгу, из послесловия Лотмана. «Первый, наиболее доступный пласт смыслов, который может быть "считан" с текстовой поверхности романа, — детективный» — для меня, не любящей детективов и не читавшей Конан Дойля, оказался недоступен. Впрочем, к роману, насыщенному цитатами и аллюзиями, так и так хотелось вернутьсяѕ Но речь сейчас о другом — о том, что может рассказать имя литературного персонажа.
- Информация о материале
- Автор: Светлана Обухова
Помните, с чего началось чудесное путешествие мальчика Тильтиля и его сестренки Митиль в «Синей птице» Мориса Метерлинка? Помните — горбатая, хромая, одноглазая старушонка, нос крючком, сразу видно: Фея, сердясь и ворча, что люди ослепли и не замечают этого, надевает на Тильтиля шапочку с алмазом, тот поворачивает камень — и бедная обстановка хижины внезапно преображается! Стены начинают сверкать, точно сложены из драгоценных камней, вода в кране поет тонким голосом и льет в раковину потоки изумрудов и жемчужин, веретено в углу прядет пряжу из дивных лучей света, старая колдунья становится прекрасной принцессой, а дети начинают видеть Души предметов... У них захватывает дух: все, к чему они давно привыкли и перестали замечать, благодаря алмазу, возвращающему зрение, открылось им вновь, в своем изначальном, забытом людьми облике...