I. ВЕТЕР ИСТОРИИ ПРИНОСИТ СЕМЕНА НОВОЙ ЖИЗНИ

Вре­мя ро­ж­де­ния но­вой куль­ту­ры, но­во­го ми­ро­воз­зре­ния все­гда чем-то на­по­ми­на­ет ми­фо­ло­ги­че­с­кую борь­бу бо­гов и ти­та­нов. В пе­ре­лом­ные мо­мен­ты ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва, в пе­ри­о­ды сме­ны эпох на сце­не те­а­т­ра Ис­то­рии ра­зыг­ры­ва­ет­ся древ­няя ко­с­ми­че­с­кая дра­ма — уми­ра­ю­щие фор­мы и дог­мы ста­ро­го ми­ра сра­жа­ют­ся с ро­ж­да­ю­щи­ми­ся иде­я­ми и мо­де­ля­ми но­во­го вре­ме­ни. Фи­ло­со­фия ис­то­рии учит, что все то­ч­ки по­во­ро­та в ис­то­рии име­ют схо­жие чер­ты: ко­г­да на сме­ну ста­ро­му ми­ро­воз­зре­нию, ста­рым куль­тур­ным, ре­ли­ги­оз­ным и по­ли­ти­че­с­ким фор­мам, ста­рой на­у­ке, ста­ро­му ис­кус­ст­ву при­хо­дят но­вые идеи и мо­де­ли, воз­ни­ка­ет сна­ча­ла пе­ст­рая кар­ти­на ха­о­са, па­ра­до­к­сов и кон­т­ра­стов. Спо­кой­ное и ло­ги­ч­ное те­че­ние ис­то­рии сме­ня­ет­ся бес­по­ряд­ком; то, что ка­за­лось про­ч­ным и дол­го­ве­ч­ным, ру­шит­ся в од­но мгно­ве­ние, и ка­жет­ся, что у рас­те­рян­ных лю­дей нет ни­ка­ких то­чек опо­ры, ни­че­го по­сто­ян­но­го, че­му мо­ж­но бы­ло бы ве­рить. Эпи­де­мии, ка­та­ст­ро­фы, ре­ли­ги­оз­ный и на­уч­ный дог­ма­тизм, вой­ны, по­ли­ти­че­с­кая борь­ба, не­про­све­щен­ность, же­с­то­кость и вар­вар­ст­во, эго­изм, до­во­дя­щий до оз­ве­ре­ния и ут­ра­ты мо­раль­но-ду­хов­ных цен­но­стей, тол­пы но­во­яв­лен­ных «мес­сий» и мно­же­ст­во сект, поль­зую­­щих­ся до­ве­ри­ем на­ив­ных и бес­по­мощ­ных лю­дей, по­те­ряв­ших поч­ву под но­га­ми, — это все­го лишь од­на сто­ро­на за­га­доч­ной дра­мы сме­ны эпох, то­чек по­во­ро­та.

В са­мом глу­бо­ком ха­о­се, по­сре­ди кру­го­вер­ти уми­ра­ю­щих форм, ко­то­рые в сво­их смер­тель­ных су­до­ро­гах ста­но­вят­ся еще бо­лее же­с­то­ки­ми и дог­ма­тич­ны­ми, ве­тер Ис­то­рии при­но­сит све­жий воз­дух но­во­го вре­ме­ни, се­ме­на но­вой жиз­ни. Они на­хо­дят при­ста­ни­ще в умах и серд­цах иде­а­ли­стов и эн­ту­зиастов, тех, кто сре­ди ок­ру­жа­ю­ще­го шу­ма не по­те­рял спо­соб­но­сти слы­шать и ви­деть, кто сре­ди все­об­ще­го кри­зи­са не по­те­рял спо­соб­но­сти ра­бо­тать, ве­рить и на­де­ять­ся. В са­мом глу­бо­ком ха­о­се ро­ж­да­ют­ся осо­бен­ные лю­ди — ге­нии, те­лом жи­ву­щие в ста­рой эпо­хе, но умом и серд­цем при­на­д­ле­жа­щие бу­ду­ще­му, но­вым, еще не на­сту­пив­шим вре­ме­нам. Они ста­но­вят­ся но­си­те­ля­ми но­вых идей, уди­ви­тель­ных от­кры­тий, со­з­да­те­ля­ми пре­кра­с­ных тво­ре­ний и тем са­мым со­вер­ша­ют по­во­рот не толь­ко в со­з­на­нии лю­дей, но так­же и во вра­ще­нии ко­ле­са Ис­то­рии. Бла­го­да­ря их ти­та­ни­че­с­ким уси­лиям, но­во­му ми­ро­воз­зре­нию и мо­де­лям жиз­ни, но­вым да­лям, при­от­кры­тым ими, ис­то­рия че­ло­ве­че­ст­ва по­лу­ча­ет дру­гой обо­рот; струи и по­то­ки ве­ли­кой ре­ки жиз­ни на­пра­в­ля­ют­ся в иное ру­с­ло, на­сту­па­ет но­вая эпо­ха, а вме­сте с ней ко­рен­ным об­ра­зом ме­ня­ет­ся судь­ба ми­ра.

II. ЖИЗНЬ ПАРАЦЕЛЬСА — ПУТЬ ИСКАТЕЛЯ ИСТИНЫ

Ко­г­да по­с­ле стро­го­сти, же­с­то­ко­сти и кон­сер­ва­тиз­ма сре­д­не­ве­ко­вья на­сту­пи­ла эпо­ха Воз­рож­де­ния, это бы­ло по­доб­но мо­гу­чей струе све­же­го воз­ду­ха, при­не­сен­ной ве­т­ром Ис­то­рии, ко­то­рый сме­та­ет все за­стыв­шее и при­вы­ч­ное, очи­ща­ет сце­ну те­а­т­ра ми­ра от на­ко­п­лен­но­го ве­ка­ми му­со­ра дог­ма­тиз­ма и пред­рас­суд­ков, да­ет че­ло­ве­че­с­ко­му ду­ху дол­го­ждан­ную воз­мо­ж­ность по­ле­та. Не­смо­т­ря на страш­ное де­ти­ще сре­д­не­ве­ко­вья — ин­кви­зи­цию, не­смо­т­ря на мо­ре про­ли­той кро­ви, на чу­до­вищ­ные го­не­ния и пре­сле­до­ва­ние ка­ж­дой не­за­уряд­ной и сво­бод­ной идеи, вы­хо­дя­щей за пре­де­лы ус­та­рев­ших и за­стыв­ших догм пре­ды­ду­ще­го пе­ри­о­да, эпо­ха Воз­ро­ж­де­ния яви­ла нам со­зве­з­дие ве­ли­ких имен, та­ких, как Ле­о­нар­до да Вин­чи, Ми­ке­лан­д­же­ло, Ра­фа­эль, Дю­рер в ис­кус­ст­ве, Шек­спир и Сер­ван­тес в ли­те­ра­ту­ре, Ни­ко­лай Ку­зан­ский, Мар­си­лио Фи­чи­но, Джор­да­но Бру­но, Ко­пер­ник, Га­ли­лей в фи­ло­со­фии и в на­у­ке. В ря­ду этих лю­дей сто­ит и ве­ли­кий Па­ра­цельс.

По­я­в­ле­ние на фи­ло­соф­ской сце­не на­ча­ла XVI ве­ка за­га­до­ч­ной фи­гу­ры Ау­ре­о­ла Те­о­фра­ста Бом­ба­ста из Го­ген­гей­ма, из­ве­ст­но­го как Па­ра­цельс, вы­зва­ло на­сто­я­щий шок, все­об­щее смя­те­ние и бы­ло срав­ни­мо с дей­ст­ви­ем мощ­ных ура­ган­ных сти­хий при­ро­ды. Так по­тря­сти и рас­ша­тать до ос­но­ва­ния за­стыв­шие фи­ло­соф­ские, на­уч­ные и эти­ко-мо­раль­ные кон­це­п­ции сво­ей эпо­хи, как это сде­лал Па­ра­цельс, мо­жет толь­ко ли­ч­ность, не­су­щая в се­бе не­что ти­та­ни­че­с­кое, не ог­ра­ни­чен­ное ни­ка­ки­ми рам­ка­ми и не под­да­ю­ще­е­ся ни­ка­ким объ­я­с­не­ни­ям. «Па­ра­цельс был ги­ган­том ра­зу­ма, пре­взо­шед­шим мы­с­ли­тель­ны­ми спо­соб­но­стя­ми и, что го­ра­з­до ва­ж­нее, ду­хов­но­стью на­ту­ры боль­шин­ст­во сво­их со­в­ре­мен­ни­ков. Эти ка­че­ст­ва да­ли ему воз­мо­ж­ность со­вер­шить пе­ре­во­рот в на­у­ке, по­доб­но то­му как Лю­тер про­из­вел ре­фор­мы в об­ла­с­ти те­о­ло­ги­и.»* Он жил в ми­ре, где поч­ти две ты­ся­чи лет цар­ст­во­ва­ла фи­ло­со­фия Ари­сто­те­ля — су­хая, за­кон­чен­ная, но уже ус­та­рев­шая и за­гни­ва­ю­щая си­с­те­ма, в ко­то­рой ни­ч­то не под­ле­жа­ло пе­ре­смо­т­ру или ис­пра­в­ле­нию, а лю­бая по­пыт­ка вне­сти из­ме­не­ние или пой­ти даль­ше и глуб­же ее ут­вер­жде­ний рас­це­ни­ва­лась как дер­­зость и ересь. Не­за­ви­си­мое ис­сле­до­ва­ние, дух изо­б­ре­та­тель­ст­ва и твор­че­ст­ва, не­стан­дарт­ные взгля­­ды бы­ли из­г­на­ны из на­уч­ных ау­ди­то­рий, а сту­ден­ты в уни­вер­си­те­тах слов­но по­пу­гаи по­в­то­ря­ли мне­ния мод­ных ав­то­ри­те­тов. Те­о­ло­ги и свя­щен­ни­ки бы­ли ди­к­та­то­ра­ми на ка­фе­д­рах и в шко­лах. Ни­ч­то но­вое не до­пу­с­ка­лось. То, что уже су­ще­ст­во­ва­ло, слу­жи­ло ма­те­риа­лом для бес­ко­не­ч­ных бес­плод­ных дис­кус­сий и спо­ров меж­ду про­фес­со­ра­ми и до­к­то­ра­ми.

«Но пу­с­тые фра­зы, дог­ма­тизм и сло­ва, не име­ю­щие смы­с­ла, — все это не мо­жет быть пре­де­лом стре­м­ле­ния умов, по­доб­ных Па­ра­цель­су. Он был ис­ка­те­лем Ис­ти­ны, а не жон­г­ле­ром на­уч­ны­ми тер­ми­на­ми.»

Один из ве­ли­чай­ших умов эпо­хи Ре­фор­ма­ции, ве­ст­ник Воз­ро­ж­де­ния, Фи­липп Ау­ре­ол Те­о­фраст Бом­баст из Го­ген­гей­ма ро­дил­ся в 1493 го­ду близ ме­с­теч­­ка Ма­рия-Айн­зи­дельн в Швей­ца­рии, не­да­ле­ко от Цю­ри­ха.

В ран­ней юно­сти Па­ра­цель­са обу­чал на­у­кам отец, из­ве­ст­ный врач, один из по­том­ков ста­рин­но­го и слав­но­го ро­да Бом­ба­стов, чьим древ­ним вла­де­ни­ем был за­мок Го­ген­гейм. Он пре­по­дал сы­ну ос­но­вы ал­хи­мии, хи­рур­гии и те­ра­пии. Па­ра­цельс все­гда чтил па­мять от­ца и от­зы­вал­ся о нем очень те­п­ло — не толь­ко как об от­це, но как о дру­ге и на­став­ни­ке.

Его обу­че­ние про­дол­жа­ет­ся в мо­на­сты­ре св. Ан­д­рея в Ле­ван­т­ха­ле под ру­ко­во­дством и дру­же­ским по­кро­ви­тель­ст­вом епи­ско­па Эбер­хар­да Ба­ум­гарт­не­ра, счи­тав­ше­го­ся од­ним из са­мых зна­ме­ни­тых ал­хи­ми­ков сво­его вре­ме­ни.

По до­с­ти­же­нии 16 лет Па­ра­цельс по­сту­па­ет на уче­бу в уни­вер­си­тет Ба­зе­ля. Пред­по­ла­га­ет­ся, что по окон­ча­нии уни­вер­си­те­та он стал уче­ни­ком зна­ме­ни­то­го на­сто­я­те­ля мо­на­сты­ря св. Иа­ко­ва в Вюр­ц­бур­ге, аб­ба­та Ио­ган­на Три­те­мия, ве­ли­чай­ше­го ал­хи­ми­ка и аде­п­та ок­культ­ных на­ук, от­крыв­ше­го юно­му ис­ка­те­лю му­д­ро­сти глу­бо­кие та­ин­ст­ва Все­лен­ной, при­ро­ды и че­ло­ве­ка. Тя­га к со­кро­вен­но­му и ме­та­фи­зи­че­с­ко­му в ал­хи­мии при­во­дит Па­ра­цель­са в ла­бо­ра­то­рию бо­га­ча Си­гиз­мун­да Фуг­ге­ра (в Ти­ро­ле), ко­то­рый, как и аб­бат Три­те­мий, был из­ве­ст­ным ал­хи­ми­ком, спо­соб­ным пе­ре­дать уче­ни­ку мно­гие цен­ные се­к­ре­ты.

Из­ве­ст­но, что часть жиз­ни Па­ра­цель­са про­шла в мно­го­чи­с­лен­ных и за­га­до­ч­ных пу­те­ше­ст­ви­ях, стран­с­т­ви­ях и по­ис­ках. Он по­бы­вал в Гер­ма­нии, Ита­лии, Фран­ции, Ни­дер­лан­дах, Да­нии, Шве­ции и Рос­сии. С 1513 по 1521 год он был пле­нен та­та­ра­ми, а по окон­ча­нии за­клю­че­ния, со­про­во­ж­дая сы­на та­тар­ско­го ха­на, со­вер­шил пу­те­ше­ст­вие в Кон­стан­ти­но­поль, где, со­г­ла­с­но его био­гра­фам, он за­дер­жи­ва­ет­ся на не­ко­то­рое вре­мя «д­ля по­ис­ков Фи­ло­соф­ско­го кам­ня». Го­во­рит­ся так­же, что это да­ло ему воз­мо­ж­ность всту­пить в кон­такт с вы­да­ю­щи­ми­ся фи­ло­со­фа­ми, аде­п­та­ми, ал­хи­ми­ка­ми Бли­ж­не­го Вос­то­ка и Ин­дии и уг­лу­бить бла­го­да­ря это­му свое по­з­на­ние со­кро­вен­ной му­д­ро­сти.

Он пу­те­ше­ст­во­вал по бал­кан­ским и при­ду­най­ским стра­нам и в оче­ред­ной раз по­се­тил Ита­лию, где слу­жил во­ен­ным хи­рур­гом в им­пер­ской ар­мии, при­няв уча­стие во мно­же­ст­ве во­ен­ных экс­пе­ди­ций то­го вре­ме­ни.

Про­ве­дя в ски­та­ни­ях де­сять лет, то при­ме­няя на пра­к­ти­ке свое ис­кус­ст­во вра­ча, то пре­по­да­вая или изу­чая со­кро­вен­ную му­д­рость, в воз­рас­те 32-х лет Па­ра­цельс воз­вра­тил­ся об­рат­но в Гер­ма­нию, где вско­ре про­сла­вил­ся по­с­ле не­сколь­ких уди­ви­тель­ных слу­ча­ев ис­це­ле­ния боль­ных.

Вся его ос­тав­ша­я­ся жизнь бы­ла ти­та­ни­че­с­кой борь­бой про­тив не­ве­же­ст­ва, шар­ла­тан­с­т­ва, дог­ма­тиз­ма, че­ло­ве­че­с­кой глу­по­сти, же­с­то­ко­сти и тще­с­ла­вия. В раз­ных го­ро­дах он пре­по­да­вал фи­зи­ку, ме­ди­ци­ну, ана­то­мию и ал­хи­мию. Он был самым му­д­рым и са­мым зна­ме­ни­тым вра­чом сво­его сто­ле­тия, ибо из­ле­чи­вал вся­кую, да­же са­мую страш­ную бо­лезнь си­лой сво­его ве­ли­ко­го  та­лан­та с по­мо­щью соб­ст­вен­но­ру­ч­но из­го­то­в­лен­ных ле­карств и та­лис­ма­нов. Па­ра­цельс не имел ни еди­но­го дру­га, но за­то на­жил мно­же­ст­во вра­гов, на­вле­кая на се­бя жгу­чую не­на­висть ап­те­ка­рей, вра­чей, шар­ла­та­нов, про­фес­со­ров и мно­гих дру­гих за­ви­до­вав­ших его ус­пе­хам. Са­мы­ми яры­ми из них бы­ли те­о­ло­ги и цер­ков­ни­ки, по­сто­ян­но об­ви­няв­шие его в ере­си и в со­ю­зе с дья­во­лом. Не­уди­ви­тель­но, что в ко­не­ч­ном ито­ге это при­ве­ло к его ги­бе­ли. Он под­вер­г­ся на­па­де­нию бан­ди­тов, на­ня­тых кем-то из ле­ка­рей, его вра­гов, и в ре­зуль­та­те па­де­ния на ка­мень про­ло­мил че­реп, что спу­с­тя не­сколь­ко дней при­ве­ло к пе­чаль­но­му за­вер­ше­нию столь уди­ви­тель­ной ге­ро­и­че­с­кой жиз­ни. Па­ра­цельс умер 24 сен­тя­б­ря 1541 го­да в воз­рас­те 48-ми лет. Один из са­мых эру­ди­ро­ван­ных и уче­ных фи­ло­со­фов и ми­с­ти­ков, вы­да­ю­щий­ся ал­хи­мик и фи­зик, про­рок и яс­но­ви­дя­щий, он ос­та­вил по­с­ле се­бя мно­же­ст­во тру­дов, ог­ром­ное ли­те­ра­тур­ное на­сле­дие. Фи­ло­со­фия, ме­ди­ци­на, пнев­ма­то­ло­гия (уче­ние о ду­хах), ко­с­мо­ло­гия, ан­тро­по­ло­гия, ал­хи­мия, ас­т­ро­ло­гия, ма­гия — вот да­ле­ко не пол­ный пе­ре­чень ди­с­ци­п­лин, ма­с­тер­ски из­ло­жен­ных им в тру­дах, от­ра­жа­ю­щих раз­ные гра­ни его це­ло­ст­но­го и глу­бо­ко­го по­з­на­ния со­кро­вен­ной на­у­ки.

Па­ра­цельс был уди­ви­тель­ным, за­га­до­ч­ным, сло­ж­ным и на пер­вый взгляд про­ти­во­ре­чи­вым че­ло­ве­ком. Как ис­тин­ный ве­ст­ник Воз­ро­ж­де­ния, он был столь же ве­лик и сло­жен для на­ше­го по­ни­ма­ния, как и са­мо это вре­мя. Аб­сурд­ные об­ви­не­ния, вы­дви­гав­ши­е­ся его про­тив­ни­ка­ми, по­ка­зы­ва­ют, что его не­до­с­тат­ки чрез­вы­чай­но пре­уве­ли­чи­ва­лись. Од­ни счи­та­ли его пья­ни­цей и бу­я­ном, дру­гие — же­но­не­на­вист­ни­ком, но все вра­ги бо­я­лись его яс­но­го ума, его пря­мо­ду­шия и ост­ро­го язы­ка, не все­гда изы­скан­но­го и уч­ти­во­го. Толь­ко сход­ная ду­ша, ис­пы­ты­ва­ю­щая та­кую же не­на­висть к ли­це­ме­рию и об­ма­ну, так же лю­бя­щая Ис­ти­ну, как лю­бил ее Па­ра­цельс, мо­жет тон­ко и с по­ни­ма­ни­ем от­не­стись к то­му, что этот ве­ли­кий че­ло­век ис­крен­не го­во­рил о се­бе: «Я знаю, что я не тот че­ло­век, ко­то­рый го­во­рит лю­дям толь­ко то, что им по вку­су, и я не при­вык да­вать сми­рен­ные от­ве­ты на вы­со­ко­мер­ные во­п­ро­сы... Я гру­бый че­ло­век, ро­ж­ден­ный в гру­бой стра­не, я вы­рос в со­сно­вых ле­сах и, воз­мо­ж­но, по­лу­чил в на­след­ст­во их игол­ки. То, что мне ка­жет­ся веж­ли­вым и дру­же­ским, дру­го­му мо­жет по­ка­зать­ся гру­бым, и то, что мне пред­ста­в­ля­ет­ся шел­ком, в ва­ших гла­зах мо­жет быть лишь гру­бой хол­сти­ной».

Он имел мно­же­ст­во вра­гов сре­ди не­вежд и фа­на­ти­ков. Он до­во­дил их до от­ча­я­ния ра­зо­бла­че­ни­ем и кри­ти­кой рас­про­стра­нен­ных в об­ще­ст­ве пред­рас­суд­ков и на­уч­ных не­ле­пиц, не толь­ко ус­та­рев­ших и аб­сурд­ных, но так­же уже про­гнив­ших от вре­ме­ни. В то вре­мя, ко­г­да все мол­ча­ли в стра­хе за соб­ст­вен­ную жизнь, он не бо­ял­ся ни­ко­го и ни­че­го. Он бу­до­ра­жил об­ще­ст­во дер­з­кой ма­не­рой, с ко­то­рой про­ти­во­сто­ял ему, ата­ко­вал и нис­про­вер­гал ста­рые пра­ви­ла и за­блу­ж­де­ния. С осо­бой си­лой он осу­ж­дал фа­ри­сей­ст­во, чрез­мер­ную це­ре­мо­ни­аль­ность и идо­ло­по­к­лон­ни­че­ст­во, ли­це­ме­рие и узость ума свя­щен­но­слу­жи­те­лей и те­о­ло­гов. «Бо­гу ну­ж­но толь­ко серд­це, но не це­ре­мо­нии... Я воз­ра­жаю ва­шим свя­тым от­цам, ибо они пи­са­ли для те­ла, а не для ду­ши; они пи­са­ли сти­хи, а не те­о­ло­гию; они пло­ди­ли ил­лю­зии, вме­сто то­го что­бы от­кры­вать ис­ти­ну. Они бы­ли учи­те­ля­ми обы­ча­ев и по­ряд­ков, а не учи­те­ля­ми ве­ч­ной жиз­ни.»

«Чер­ные оде­ж­ды или кло­чок бу­ма­ги, удо­сто­ве­рен­ный кем-ни­будь из силь­ных ми­ра се­го, не де­ла­ет че­ло­ве­ка свя­тым. Свят тот, кто по­сту­па­ет му­д­ро, ибо му­д­рость есть Бог... Свя­щен­ник, ко­то­рый по­сту­па­ет не­пра­вед­но, не об­ла­да­ет ис­ти­ной и не впра­ве ее про­по­ве­до­вать. Он мо­жет лишь по­в­то­рять сло­ва и из­ре­че­ния, по­доб­но по­пу­гаю, а смысл их бу­дет не­до­с­ту­пен вни­ма­ю­щим ему, ибо он сам ни­че­го не зна­ет об их смы­с­ле.»

«До­ве­рие к мне­ни­ям не есть ве­ра. До­ве­ря­ю­щий глу­по сам есть глу­пец... До­ве­ря­ю­щий же сле­по не име­ет зна­ния и не об­ла­да­ет ни ве­рою, ни си­лою... Бог не ра­ду­ет­ся, ви­дя глу­п­цов, ту­пиц и про­ста­ков, го­то­вых по­ве­рить во что угод­но, ка­ким бы не­ле­пым это ни бы­ло; не хо­чет он и то­го, что­бы в ка­ж­дой стра­не был толь­ко один му­д­рый и зна­ю­щий че­ло­век, а ос­таль­ные сле­до­ва­ли бы за ним сле­по, как ов­цы за ба­ра­ном... Де­я­ния Бо­га от­кро­ют­ся нам че­рез му­д­рость, и Бог — жи­ву­щий вну­т­ри нас — бо­лее все­го воз­ра­ду­ет­ся, ес­ли мы ста­нем по­доб­ны ему.»

«Лю­бовь к Бо­гу бу­дет зажже­на в на­ших серд­цах го­ря­чей лю­бо­вью к че­ло­ве­че­ст­ву, лю­бовь же к че­ло­ве­че­ст­ву бу­дет вы­зва­на лю­бо­вью к Богу.»

Но у это­го ти­та­на «в гру­бой и ко­лю­чей обо­ло­ч­ке», вы­ро­с­ше­го в со­сно­вых ле­сах, по­ми­мо по­ис­ти­не бо­же­ст­вен­но­го та­лан­та и глу­бо­кой му­д­ро­сти, бы­ло и ве­ли­кое, го­ря­чее че­ло­ве­че­с­кое серд­це, ис­по­л­нен­ное люб­ви и со­стра­да­ния. Он со­вер­шил мно­же­ст­во по­ис­ти­не чу­де­с­ных ис­це­ле­ний боль­ных, ко­то­рых ав­то­ри­те­ты объ­я­ви­ли не­из­ле­чи­мыми. Он был пред­ме­том вос­хи­ще­ния на­ро­да и про­фес­си­о­наль­ной за­ви­с­ти кол­лег. Он воз­бу­ж­дал ярость по­с­лед­них еще и тем, что, в от­ли­чие от дру­гих вра­чей, мно­гих бед­ня­ков ле­чил бес­плат­но. Ча­ще все­го на­гра­дой за его труд слу­жи­ла не­бла­го­дар­ность.

Всю свою жизнь Па­ра­цельс ос­та­вал­ся стран­ни­ком, ищу­щим все бо­лее и бо­лее глу­бо­ких от­кро­ве­ний ве­ли­кой бо­же­ст­вен­ной му­д­ро­сти в при­ро­де и во всем, что его ок­ру­жа­ло. Он не при­ни­мал спо­кой­ст­вия ма­лень­кой, за­уряд­ной, удоб­ной че­ло­ве­че­с­кой жиз­ни. Его не­уго­мон­ная ду­ша, ве­ч­но жа­ж­дав­шая све­же­го глот­ка из род­ни­ка Ис­ти­ны, тре­бо­ва­ла все боль­ше и боль­ше тру­д­но­стей и при­клю­че­ний. Он был по­до­бен пти­це, вы­пу­щен­ной из клет­ки, ис­пы­тав­шей ра­дость сво­бо­ды и под­ни­ма­ю­щей­ся в не­бо все вы­ше и вы­ше, не в си­лах ос­та­но­вить­ся. Об этом ми­с­ти­че­с­ком эн­ту­зи­аз­ме, со­гре­ва­ю­щем серд­це ка­ж­до­го ис­ка­те­ля му­д­ро­сти, он сам рас­ска­зы­вал: «...Те, что ос­та­ют­ся до­ма, воз­мо­ж­но, жи­вут спо­кой­нее и бо­га­че, чем те, что стран­с­т­ву­ют; но я не же­лаю ни спо­кой­ст­вия, ни бо­гат­ст­ва... Я ски­тал­ся в по­ис­ках мо­е­го ис­кус­ст­ва, не­ред­ко под­вер­гая опа­с­но­сти свою жизнь... Из­ве­ст­но, что влюб­лен­ный мо­жет прой­ти дол­гий путь, что­бы встре­тить обо­жа­е­мую им жен­щи­ну, — на­сколь­ко же силь­нее та тя­га лю­бя­ще­го му­д­рость, что за­ста­в­ля­ет его ски­тать­ся в по­ис­ках сво­ей бо­же­ст­вен­ной воз­люб­лен­ной!»

III. МА­К­РО­КОСМ И ЧЕ­ЛО­ВЕК ЕДИ­НЫ

Уче­ние Па­ра­цель­са мно­го­гран­но и глу­бо­ко. Как и у мно­гих вы­да­ю­щих­ся фи­ло­со­фов и ми­с­ти­ков, это зна­ние чер­па­лось не из книг, оно не яв­ля­лось аб­ст­ракт­ной те­о­ри­ей, а бы­ло ре­зуль­та­том уди­ви­тель­ной спо­соб­но­сти про­ни­кать в со­кро­вен­ную суть Все­лен­ной, при­ро­ды и че­ло­ве­ка, в ис­то­ч­ник уни­вер­саль­ной му­д­ро­сти Ко­с­мо­са, не име­ю­щей ни на­ча­ла, ни кон­ца. Этой спо­соб­но­стью об­ла­да­ли лишь ве­ли­чай­шие из ве­ли­ких. Сам Па­ра­цельс го­во­рил, что в те­че­ние де­ся­ти лет не про­чи­тал ни од­ной кни­ги, а его уче­ни­ки под­твер­жда­ют, что он ди­к­то­вал им це­лые то­ма сво­их тру­дов, не ис­поль­зуя при этом ни­ка­ких за­пи­сок и за­ме­ток. Его уче­ние на­столь­ко все­объ­е­м­лю­ще, сло­ж­но и глу­бо­ко, что ко­с­нуть­ся все­го в од­ной ко­рот­кой ста­тье пра­к­ти­че­с­ки не­воз­мо­ж­но. По­э­то­му мы мо­жем при­ве­с­ти толь­ко не­сколь­ко яр­ких, клю­че­вых мо­мен­тов из его тру­дов.

Про­дол­жая уче­ния мно­гих фи­ло­со­фов и ми­с­ти­ков древ­но­сти, Па­ра­цельс по­ни­ма­ет Все­лен­ную как ве­ли­кий жи­вой ор­га­низм — как Ма­к­ро­косм, как еди­ное це­лое, не име­ю­щее ни на­ча­ла, ни кон­ца. Он го­во­рит о бес­ко­не­ч­ном чи­с­ле па­рал­лель­ных ми­ров, по­сто­ян­но тран­с­фор­ми­ру­ю­щих­ся, и о бес­ко­не­ч­ном ко­ли­че­ст­ве форм жиз­ни и прин­ци­пов эво­лю­ции. Во всем этом от­ра­жа­ют­ся сле­ды Yliaster’a, ок­культ­но­го Вы­с­ше­го Бо­же­ст­вен­но­го Прин­ци­па, пер­во­на­чаль­ной и под­лин­ной При­чи­ны все­го су­ще­го, ве­ч­ной Тво­ря­щей Си­лы, Со­з­да­те­ля Все­лен­ной.

«П­ри­ро­да жиз­ни Все­лен­ной еди­на, и ис­то­ч­ни­ком ее мо­жет быть лишь толь­ко од­но ве­ч­ное Един­ст­во. Это ор­га­низм, в ко­то­ром все при­род­ные ве­щи пре­бы­ва­ют в гар­мо­нии и сим­па­тии. Это Ма­к­ро­косм. Все есть плод еди­но­го ми­ро­во­го со­зи­да­тель­но­го уси­лия. Ма­к­ро­косм и че­ло­век (Ми­к­ро­косм) еди­ны. Они суть од­на кон­стел­ля­ция, од­но вли­я­ние, од­но ды­ха­ние, од­на гар­мо­ния, од­но вре­мя, один ме­талл, один плод.»

Все, что су­ще­ст­ву­ет и про­ис­хо­дит во Все­лен­ной, в Ма­к­ро­ко­с­ме, су­ще­ст­ву­ет и мо­жет про­ис­хо­дить в че­ло­ве­ке — в Ми­к­ро­ко­с­ме. Все прин­ци­пы, си­лы, пла­ны, сущ­но­сти и энер­гии, об­ра­зу­ю­щие в со­во­куп­но­сти за­га­до­ч­ное су­ще­ст­во, ко­то­рое мы на­зы­ва­ем че­ло­ве­ком, яв­ля­ют­ся те­ми же са­мы­ми си­ла­ми и энер­ги­я­ми, со­во­куп­ность ко­то­рых, взя­тых в бес­ко­не­ч­но боль­шем мас­шта­бе, на­зы­ва­ет­ся Все­лен­ной. Все, что про­ис­хо­дит в сфе­ре ра­зу­ма Ма­к­ро­ко­с­ма, мо­жет от­ра­жать­ся в ду­ше и до­хо­дить до вну­т­рен­не­го вос­при­ятия че­ло­ве­ка.

От этой те­с­ной свя­зи Все­лен­ной и че­ло­ве­ка за­ви­сит гар­мо­ния ме­ж­ду бес­ко­не­ч­ным и ко­не­ч­ным, не­из­ме­ри­мо боль­шим и не­из­ме­ри­мо ма­лым.

«П­ри­ро­да — все­об­щий учи­тель. Все, что не мо­жем мы уз­нать из внеш­них про­яв­ле­ний при­ро­ды, мы мо­жем по­з­нать из ее ду­ха. Оба они есть еди­ное це­лое. При­ро­да все­му на­у­чит сво­его уче­ни­ка, ес­ли он за­даст во­п­рос пра­виль­но. При­ро­да есть Свет... Не­ви­ди­мая при­ро­да мо­жет стать ви­ди­мой, ес­ли мы об­ре­тем спо­соб­ность вос­при­ни­мать ее не­ви­ди­мый свет... Он (че­ло­век. — Е. С.) мо­жет по­з­нать из Ма­к­ро­ко­с­ма (и из При­ро­­ды. — Е. С.) зна­че­ние сим­во­лов (форм), что ок­ру­жа­ют его, та­ким же об­ра­зом, как по­лу­ча­ет он язык от сво­их ро­ди­те­лей...»

«Жизнь — это уни­вер­саль­ный ве­з­де­су­щий прин­цип, и нет ни­че­го, в чем не бы­ло бы жиз­ни... В при­ро­де нет ни­че­го мерт­во­го... Нет ни­че­го те­лес­но­го, что не об­ла­да­ло бы ду­шою, со­кры­той в нем...» В при­ро­де нет смер­ти, и уми­ра­ние со­сто­ит в уга­са­нии од­ной фор­мы бы­тия и воз­ро­ж­де­нии жиз­ни в дру­гой. «Жизнь са­ма по се­бе не мо­жет уме­реть или ис­чез­нуть, ибо она не ро­ж­да­ет­ся фор­мой... Смерть фор­мы есть лишь толь­ко пре­кра­ще­ние де­я­тель­но­сти ве­ч­ной си­лы жиз­ни в од­ном про­яв­ле­нии, пред­ше­ст­ву­ю­щее дру­го­му ее про­яв­ле­нию.» В при­ро­де нет смер­ти, есть толь­ко ве­ч­ный про­цесс тран­с­фор­ма­ции и эво­лю­ции.

IV. ВСЕ ЧУ­ДЕ­СА МА­ГИИ СО­ВЕР­­­ША­ЮТ­СЯ ВО­ЛЕЙ, ВОО­Б­РА­ЖЕ­НИ­ЕМ И ВЕ­РОЙ

Ма­гия, или Magna Sciencia. Для Па­ра­цель­са это бы­ла ве­ли­чай­шая из всех на­ук о при­ро­де, так как она вклю­ча­ла в се­бя по­з­на­ние и по­сти­же­ние как ви­ди­мой, так и не­ви­ди­мой ее сто­ро­ны. Это ве­ли­чай­шая му­д­рость, пря­мое про­ни­к­но­ве­ние в не­ви­ди­мую суть Ми­к­ро- и Ма­к­ро­ко­с­ма, не­по­сред­ст­вен­ное осоз­на­ние ис­ти­ны. Ма­гия — это не толь­ко на­у­ка, но и ве­ли­кое ис­кус­ст­во, по­сколь­ку для по­сти­же­ния ее нель­зя ог­ра­ни­чить­ся изу­че­ни­ем книг. Ис­тин­ный маг ста­но­вит­ся по­сред­ни­ком ме­ж­ду Не­бом и Зе­м­лей, он тво­рит, со­з­да­ет, тран­с­фор­ми­ру­ет, ру­ко­во­ди­мый не­ви­ди­мой ру­кой Бо­же­ст­ва, вдох­но­в­ля­ю­ще­го его. Па­ра­цельс го­во­рит:

«...Мы ве­рим в си­лу той му­д­ро­сти, ко­то­рая пра­вит не­бе­са­ми и с ко­то­рою мо­ж­но по­з­нать все та­ин­ст­ва при­ро­ды... Кол­дов­ст­во на­зы­ва­ют ма­ги­ей, но ма­гия есть му­д­рость, а в кол­дов­ст­ве ни­ка­кой му­д­ро­сти нет. Ис­тин­ная на­у­ка зна­ет все... Ве­ч­ная часть всех ве­щей су­ще­ст­ву­ет без вре­ме­ни, без на­ча­ла и без кон­ца. ...Не бы­ва­ет ут­ра­чен­ных на­дежд. Все, что ка­жет­ся не­ве­ро­ят­ным, не­прав­до­по­доб­ным и не­воз­мо­ж­ным, мо­жет стать по­ра­зи­тель­но ис­тин­ным в Ве­ч­но­сти...»

«Ма­гия и кол­дов­ст­во столь же глу­бо­ко раз­ли­ч­ны, сколь не схо­жи ме­ж­ду со­бою свет и тьма, бе­лое и чер­ное. Ма­гия есть про­яв­ле­ние ве­ли­чай­шей му­д­ро­сти и зна­ния сверхъ­ес­те­ст­вен­ных сил (ра­ди це­лей до­б­ра. — Е. С.). Ду­хов­ное зна­ние не­воз­мо­ж­но вы­ве­с­ти по­сред­ст­вом ло­ги­ки из внеш­них фи­зи­че­с­ких яв­ле­ний, оно от­кры­ва­ет­ся лишь то­му, кто... раз­ви­ва­ет в се­бе спо­соб­ность чув­ст­во­вать и ви­деть ду­хов­но­е.»

«...Магическая си­ла не при­су­ж­да­ет­ся уни­вер­си­те­та­ми, не да­ет­ся ди­п­ло­мом, но ис­хо­дит от Бо­га... Уп­ра­ж­не­ния в ис­тин­ной ма­гии не тре­бу­ют об­ря­дов, за­кли­на­ний, на­чер­та­ния кру­гов или зна­ков... Ну­ж­на лишь глу­бо­кая ве­ра в ве­ли­кую си­лу все­об­ще­го бла­га... Ис­тин­ная ма­ги­че­с­кая си­ла за­клю­ча­ет­ся в ис­тин­ной ве­ре, ис­тин­ная ве­ра ос­но­вы­ва­ет­ся на зна­нии...»

«В­се чу­де­са ма­гии вер­шат­ся Во­лею, Во­о­б­ра­же­ни­ем и Ве­рою...» Во­о­б­ра­же­ние — это ве­ли­кая си­ла, спо­соб­ность, с по­мо­щью ко­то­рой «дух пе­ре­во­дит для ду­ши язык при­ро­ды».

«Дух есть ма­с­тер, во­о­б­ра­же­ние — ин­ст­ру­мент, те­ло — по­слуш­ный ма­те­ри­ал... В ка­ж­дом че­ло­ве­ке есть свой соб­ст­вен­ный вну­т­рен­ний мир,  со­тво­рен­ный си­лою во­о­б­ра­же­ния. Ес­ли эта си­ла до­с­та­то­ч­на, что­бы оза­рить ка­ж­дый уго­лок это­го вну­т­рен­не­го ми­ра, то все то, о чем че­ло­век по­мы­с­лит, бу­дет об­ре­тать фор­му в его ду­ше...»

«Воображение по­ро­жда­ет­ся чи­с­тым и силь­ным же­ла­ни­ем серд­ца...» Че­рез во­о­б­ра­же­ние с че­ло­ве­ком ра­бо­та­ет Не­ви­ди­мое, а так­же за­га­до­ч­ные ду­хи, ге­нии-по­кро­ви­те­ли при­ро­ды. Че­рез во­о­б­ра­же­ние про­яв­ля­ют­ся чи­с­тые идеи, и в тво­ре­ни­ях че­ло­ве­че­с­ко­го ду­ха они об­ре­та­ют фор­му и плоть. Сравнивая идеи со звездами, Па­ра­цельс го­во­рит:

«Лю­ди не изо­б­ре­та­ют и не со­з­да­ют идей; идеи су­ще­ст­ву­ют, а лю­ди мо­гут уло­вить их. Ес­ли да­же все про­фес­со­ра му­зы­ки в ми­ре в одночасье ум­рут, не­бе­са — из­на­чаль­ный учи­тель му­зы­ки — не ис­чез­нут и на­у­чат это­му ис­кус­ст­ву дру­гих лю­дей. Су­ще­ст­ву­ет мно­же­ст­во идей, ко­то­рые лю­ди все еще не уло­ви­ли, мно­же­ст­во звезд еще слиш­ком да­ле­ки, что­бы со­з­дать силь­ную связь с Зе­м­лей. Цар­ст­во звезд и идей бес­ко­не­ч­но, и по­э­то­му ис­то­ч­ник изо­б­ре­те­ний и от­кры­тий (из ко­то­ро­го чер­па­ет свое вдох­но­ве­ние си­ла во­о­б­ра­же­ния. —Е. С.) не­ис­чер­па­ем».

«Новые зве­з­ды по­я­в­ля­ют­ся на не­бе, дру­гие ис­че­за­ют. Но­вые идеи по­я­в­ля­ют­ся на ум­ст­вен­ном го­ри­зон­те, а ста­рые идеи за­бы­ва­ют­ся. Ко­г­да но­вая ко­ме­та по­я­в­ля­ет­ся на не­бе, она на­по­л­ня­ет серд­ца не­вежд ужа­сом; ко­г­да но­вая ве­ли­че­ст­вен­ная идея по­я­в­ля­ет­ся на ум­ст­вен­ном го­ри­зон­те, она вы­зы­ва­ет страх в ста­не тех, кто при­вер­жен ста­рым уче­ни­ям и при­вы­ч­ным фор­мам...»

«Сила во­о­б­ра­же­ния есть ве­ли­кое ору­дие в ме­ди­ци­не. Она мо­жет вы­звать бо­лезнь у че­ло­ве­ка и жи­вот­но­го и она мо­жет ис­це­лить их... Бо­лезнь или ис­це­ле­ние про­ис­хо­дят во­о­б­ра­же­ни­ем, ру­ко­во­ди­мым во­лей...»

«...Что есть во­ля, ес­ли не си­ла, со­кры­тая в мы­с­ли (ра­зу­ме) че­ло­ве­ка и дей­ст­ву­ю­щая че­рез его во­о­б­ра­же­ние?»

«Воображение ук­ре­п­ля­ет­ся и со­вер­шен­ст­ву­ет­ся ве­рой, и вся­кое со­м­не­ние раз­ру­ша­ет пло­ды его ра­бо­ты. Ве­ра дол­ж­на под­дер­жи­вать во­о­б­ра­же­ние, ибо она про­яв­ля­ет во­лю.»

«Те, кто силь­ны в ве­ре сво­ей и пол­ны убе­ж­ден­но­сти, что бо­же­ст­вен­ная си­ла в че­ло­ве­ке мо­жет за­щи­тить его от вся­ко­го зла... ста­но­вят­ся не­уяз­ви­мыми.»

«Истинная ве­ра мо­жет ис­хо­дить толь­ко от ис­то­ч­ни­ка все­об­ще­го бла­га, в ко­то­ром не мо­жет быть зла, и что не есть до­б­ро, то не есть Ис­ти­на...»

V. ПРОБУЖДЕНИЕ МУДРОСТИ В ЧЕЛОВЕКЕ – ЭТО ПРОБУЖДЕНИЕ ЕГО СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОЙ СИЛЫ

Концепция строения человека (Микрокосма), принадлежащая Парацельсу, соответствует учениям мудрецов древности. Он говорит о существовании внутри человека семи принципов, планов существования, взаимопроникающих, воздействующих друг на друга, отражающих различные состояния, качества, процессы трансформации и взаимоотношения духа и материи. Если рассматривать строение человека под другим, более широким углом зрения, его можно описать как существо, состоящее из трех взаимосвязанных элементов, принципов или сил: духа, души и тела.

“Истинный человек не есть человек внешний (материальный, телесный. - Е. С.), но душа, сообщающаяся с Божественным Духом. Душа есть тень тела, озаренная духом... Она ни материальна, ни нематериальна, а причастна и одной, и другой природе...”

Таким образом, согласно Парацельсу, в человеке сосуществуют три сущности. Можно одновременно рассматривать видимого (Внешнего) человека и невидимого (Внутреннего) человека; эти две сущности связаны воедино душой.

“Физическое тело изменяется и умирает, высшее, небесное, невидимое тело (тело Духа. - Е.С.) – вечно. Этот вечный человек есть человек истинный, и он не рожден земными родителями. Он получает питание не из земли, а из невидимого вечного источника, откуда произошел и он сам. Однако два этих тела едины, и человека можно сравнить с деревом, что получает питание и из земли, и из воздуха. Корни проникают в землю и ищут пищу во тьме, листья же получают его от света.”

Внутреннего, невидимого, вечного духовного человека Парацельс называет Adech. Это великий Повелитель Мысли и Воображения, пользующийся собственным Высшим Разумом, с тем чтобы создать внутри него идеи всех вещей, которым Внешний, видимый человек мог бы придать конкретную материальную форму. Каждый из них действует согласно своей природе: Внутренний человек создает идеи на невидимом плане при помощи Воли, Любви и Высшего Разума; Внешний человек работает на плане видимом, физическом, и его задача состоит в том, чтобы попытаться воплотить эти идеи в жизнь. Существуя в разных мирах и имея разные функции и задачи, Внутренний и Внешний человек должны действовать согласованно. Внешний человек может сделать все, о чем Внутренний мечтает и думает.

“...Человек – это материализованная мысль; он есть то, что он думает. Чтобы изменить свою природу от смертного до бессмертного состояния, он должен изменить способ мышления; он должен перестать цепляться в своих мыслях за то, что иллюзорно и подвержено исчезновению, и держаться за то, что вечно.”

“Обычный человек не обладает мудростью, но мудрость Бога может действовать через него. Бог выше природы, ибо природа есть творение его; поэтому пробуждение мудрости в человеке есть пробуждение его сверхъестественной силы.”

Пробуждение мудрости в человеке и параллельное раскрытие его сверхъестественных сил означает, на самом деле, пробуждение скрытых потенциалов и сил Внутреннего человека, проявляющихся в нашем сознании. Они не могут проявиться без Мудрости – то есть без сил Воли, Любви и Высшего Разума, руководимых Божественным вдохновением, которые черпаются из невидимых истоков сокровенной жизни природы и Вселенной. Парацельс считает, что каждый человек, имея внутри себя бессмертный дух (невидимого человека), направляющий его путь, тем самым несет в себе глубокие скрытые возможности и способности. Самую высокую из этих способностей, содержащую в себе и порождающую все остальные, Парацельс называет Gabalis – искусство духовного восприятия человека, его духовное, внутреннее зрение.

“Сокровенная природа всего сущего может, следовательно, быть познана посредством магии вообще и посредством сил внутреннего (духовного. - Е.С.) зрения.” При их помощи мы можем “заглядывать в природу, подобно тому как солнце светит сквозь стекло... Подобно тому как физические формы и цвета или буквы книги можно увидеть физическими глазами, так же и сущность и природу всего сущего можно познать внутренним чувством души... Это суть силы, владеющий которыми может открыть все тайны природы... Одна только эта магическая сила (которая не может ни присуждаться университетами, ни даваться дипломом, но исходит от Бога) есть подлинный учитель и наставник, обучающий искусству исцеления больных.»

Если человек согласовывает свой дух и свой разум с Духом и Разумом природы и Вселенной, то ему не нужно искать ответы на свои вопросы вне сферы собственной души, поскольку все, что существует в природе, отражается в нем. Прочитанные книги, все объяснения, приходящие извне, должны служить лишь материалом для узнавания, подтверждения и дополнения того, что человек изначально несет внутри себя.

Парацельс учит, что вместе с пробуждением духовного зрения, параллельно с тем, как в человеке получают свое развитие чувства внутреннего восприятия, рождается еще одна невидимая сила, при помощи которой Внутренний человек пытается “достучаться” до нашего сознания. Он называет ее Trarames и говорит о ней весьма немного, лишь то, что ее проявления более субъективны. Она вызывает голоса и музыку, слышимые только внутренним слухом, и не имеет ничего общего с голосами, призраками, галлюцинациями и прочими эффектами, рождающимися вследствие расстройств и тяжелых заболеваний психики таких, как шизофрения.

“Свет природы учит нас, что всякая форма, разумная и неразумная, чувствительная и не обладающая чувствительностью, имеет присущий ей дух.”

Парацельс утверждает, что все в природе, видимое и невидимое, имеет своего Двойника, невидимого гения-покровителя, именуемого им Evestrum.

Через него отражается Ens, вечная причина и качество, суть любого человека или вещи. Даже каждое божество имеет свой Evestrum Misteriale – через него мы познаем законы его существования, его свойства и все благое, вдохновляемое им. Он озаряет каждый ум.

“Evestra есть во всем, и все они суть духи-предсказатели, безразлично, разумны ли тела, которым они принадлежат, или неразумны...”

Evestrum человека рождается вместе с ним и способен заранее показывать все будущие события его жизни. Он знает его мысли, направляет его склонности, присматривает за ним во сне, предупреждает об опасностях, предсказывает грядущее. Согласно Парацельсу, большой интерес представляют Evestra рrophetica (пророческие), предвестники великих событий, затрагивающих судьбы мира. Тот, кто понимает истинную природу такого Evestrum, является ясновидцем или провидцем. С помощью Evestra рrophetica читали будущее сивиллы, пифии и пророки древности.

Существует бесконечное разнообразие видов Evestra. Они так же неисчислимы, как неисчислимы формы и существа, которым они принадлежат.

Парацельс утверждает, что способность общения с Evestrum, способности к ясновидению, предвидению, внутреннее зрение и слух особенно сильно проявляются во время сна, когда активность физического тела ослабевает и когда исключены посторонние влияния, приходящие через физические органы чувств.

“Когда физическое тело отдыхает, спит или находится без сознания, Внутренний человек и его звездное тело бодрствует, и ему не нужны ни отдых, ни сон. Но когда физическое тело бодрствует, деятельность Внутреннего человека и его звездного тела ограничена, движения его затруднены и скованы, как у заживо погребенного человека.”

“...Сон есть бодрствование, ибо во время сна внутренний свет природы действует на невидимого человека, существование которого, хотя и незримо, столь же истинно, как и существование видимого человека. Внутренний человек есть человек истинный, и ему видимо более, нежели человеку из плоти.”

Хотя Парацельс различает несколько видов сновидений, и среди них вызванные физиологическими, психическими состояниями и астральными влияниями, самое большое значение он придает так называемым сверхъестественным сновидениям, вызванным духовными силами.

“Существуют люди, природа которых столь духовна, а душа столь возвышенна, что они могут достигать высших духовных сфер, в то время как тела их спят.”

Посредством Внутреннего человека и его звездного тела “человек соединен с внутренней природой Макрокосма”. Во время сна Внутренний человек “становится свободным в своих движениях и может подняться в сферу своих прообразов и говорить со звездами...”

“Может случиться, что Evestra людей, умерших пятьдесят или сто лет назад, явятся нам во сне. Если подобный Evestrum придет к нам во сне и заговорит с нами, следует обратить особое внимание на его слова, ибо такое видение не есть обман чувств или иллюзия... если человеку явится Evestrum и он задаст вопросы последнему, то услышит истину. Многое может быть сказано о таких Evestra, но не следует говорить о них слишком много.”

“Качество снов будет зависеть от гармонии между душою (человека. - Е.С.) и Astrum (душой природы и Вселенной. - Е.С.)... Ничто не откроется тем, кто самоуверен и кичится своим мнимым знанием внешних явлений”, тщеславен и эгоистичен.

VI. МЕДИЦИНА – ЭТО НЕ ТОЛЬКО НАУКА, ЭТО ИСКУССТВО, ЭТО МУДРОСТЬ

“Все болезни, за исключением тех, что вызваны механическими причинами, проистекают из невидимого, и об источниках их обычная медицина знает весьма мало.”

Согласно Парацельсу, существуют пять причин возникновения и, соответственно, пять типов болезней.

1. Болезни, вызванные астральными причинами, возникают вследствие усиленного влияния небесных тел, являются причинами эпидемий. Каждая дисгармония, аномалия или болезнь Макрокосма вызывает соответствующие аномалии и болезни в природе и на земле. Каждая аномалия, происходящая внутри планеты Земля, вызывает соответствующие болезни в человеке.

2. Болезни, вызванные ядовитыми веществами, возникают вследствие отравления видимыми и невидимыми ядами, которые организм накапливает внутри себя и пытается вывести наружу.

3. Болезни, вызванные физиологическими причинами, возникают вследствие злоупотребления свойствами и ресурсами организма и его физиологическими способностями.

4. Болезни, возникающие по психологическим причинам, вызываются пороками и дурными желаниями и страстями, беспорядочными мыслями и болезненным воображением. Разрушающие мысли, возникающие на почве желания зла, вызывают болезни как у того, кто их создает, так и у того, к кому они направлены, если он слаб в этико-моральном смысле.

5. Болезни, возникающие по духовным причинам, являются следствием ранее существовавших причин, созданных человеком не в его нынешней жизни, но на протяжении его предыдущего существования.

“Существует огромное различие между силою, устраняющей невидимые причины болезни, которая и есть магия, и силою, устраняющей внешние признаки болезни, которая есть физика, а порою колдовство и шарлатанство...”

“Органы...суть материальные и телесные представители невидимых энергий, которые пронизывают весь организм и круговращаются в нем.”

Парацельс учит, что органические функции как во Вселенной и природе, так и в человеке возникают и поддерживаются благодаря действию одного-единственного жизненного принципа, одной-единственной жизненной силы, названной им Archaeus.

“Это не материальная субстанция в обычном значении этого слова, а духовная сущность, везде присутствующая и невидимая... он может излечить или вызвать болезнь, поскольку может быть чистым или нечистым, здоровым или отравленным другими влияниями...”

“...Archaeus есть эссенция (или Spiritus Vitae. - Е.С.), поровну распределенная между всеми частями человеческого тела, если оно находится в добром здравии; он есть невидимая пища, дающая силу видимому телу...”

Archaeus – жизненная сила, которая “не заперта в человеке, но окружает его, подобно сияющей сфере, и может действовать на расстоянии...он содержит элементы всех космических влияний и является поэтому причиной, которой можно объяснить воздействие звезд на... человека... Archaeus имеет магнетическую природу, он притягивает или отталкивает другие симпатические либо антипатические силы, существующие на том же плане”.

Парацельс считает, что здоровье человека зависит от того, будет ли деятельность Archaeus’а, его жизненного принципа, происходить нормально и регулярно, ничем не нарушаемая. Если деятельность Archaeus’а по какой-либо причине нарушается, возникает болезнь. Когда мы отделяем Archaeus – жизненный принцип  - от физической формы, та умирает и разлагается.

Archaeus имеет своего носителя, магическую субстанцию, через которую проявляется. Она сохраняет все его свойства, энергию и “жизненные соки”. Парацельс называет ее Mumia.

“Mumia – это тайна, "цветок человека" и подлинный эликсир жизни... Mumia – это форма, содержащая эссенцию жизни... В Mumia живого существа заключены свойства существа, из которого она извлечена... Mumia мертвого тела бесполезна... То, что составляет жизнь, заключено в Mumia, и, передавая Mumia, мы передаем жизнь. Видимое тело видит и говорит, но от нас сокрыты силы, которые видят и говорят через него. Также и действие Mumia на видимое тело не может быть воспринято органами чувств - увидеть можно лишь плоды его.”

“Mumia есть то тело, которым пользуется воображение, дабы обрести некую форму...” Оно питается силой веры и действует под влиянием воли.

Исцеление с помощью Mumia – естественно, считает Парацельс. Что касается целебных свойств минералов, растений и других лекарств, то речь идет о том, чтобы выделить из них их собственную Mumia, носитель и эликсир жизни, через которую будет проявляться Archaeus – магический живой принцип, душа дающего лекарство, – и передать его больному организму. С помощью Mumia уничтожаются невидимые причины болезни, а не только ее видимые признаки. “Душа лекарства” в Mumia по принципу взаимной симпатии помогает душе больной части организма и душе самого больного человека.

Парацельс говорит, что Archeus и его носитель Mumia оставляют на вещах свой след - Signatum.

“...Signatum тот (или сигнатура) есть некая присущая живым существам деятельность... с ее помощью при определенных болезнях может быть восстановлено здоровье в больной части. Сигнатура  та часто проявляется даже и во внешней форме вещей, и, наблюдая эту форму, мы можем узнать нечто о свойствах, скрывающихся под нею, даже не используя наше внутреннее зрение... скрытый характер вещей до некоторой степени отражается в их внешности... Душа не воспринимает внешние или внутренние физические формы целебных трав и корней, но интуитивно постигает их силы и достоинство и сразу распознает их signatum...”

Archaeus и его носитель Mumia впитывают также силу звезд и небесных тел. Во Вселенной Парацельса жизнь существует везде, и все существа связаны между собой. Некоторые формы находятся в тесной взаимной симпатии, некоторые - в антипатии; одни привлекают друг друга, другие отталкивают.

“...Каждая планета и каждая звезда содержит некоторые магнетические элементы, которые соответствуют таким же магнетическим элементам в строении человека.”

“Каждый орган человеческого тела создан действием определенного принципа вселенной, и его деятельность поддерживается влиянием определенного небесного тела. Как печень, селезенка, сердце и т. д. являются в организме представителями определенных видов деятельности, так же и Солнце, Луна, Венера, Марс и т. д. являются видимыми представителями соответствующих органов Космоса...”

“Существует великое множество звезд во Вселенной, существует великое множество сил, действующих в организме человека.”

“Существует симпатия между звездами и органами, звездами и растениями, самими звездами, самими растениями, между растениями и органами... Вследствие такого взаимодействия каждое тело может воспроизводить определенные изменения в жизнедеятельности другого организма, находящегося с ним в состоянии симпатии.”

“Каждое растение состоит в симпатической связи с Макрокосмом, а потому также и с Микрокосмом, или, иначе говоря, с Констелляцией и Организмом... и всякое растение словно бы земная звезда... Существует множество растений - земных представителей звездных влияний, - соответствующих свойствам звезд и притягивающих влияния звезд...”

“В период преобладания влияния планеты ее сущность будет особенно сильно притягиваться растениями и органами животных, которые находятся в гармонии с ней; эта лучистая планетарная сущность является не чем иным, как эликсиром жизни, невидимым носителем жизни, присущим самой планете...” Лекарство, которое может помочь в одно время, в другое может принести вред в зависимости от преобладающего влияния планет.

Парацельс считал очень важным следить за тем, в каком виде используются растения – свежими или засушенными, в какое время дня или ночи, при каких соединениях планет они были собраны, в какое время применяются. Каждое растение должно быть собрано в те часы, которыми управляет планета, связанная с ним узами симпатии, а его сущность (Mumia) должна быть извлечена, пока растение свежее.

Парацельс утверждал, что благодаря пониманию взаимодействий в Макро- и Микрокосме можно найти множество способов излечения болезней.

“Болезни тела могут быть исцелены физическими средствами либо силой духа, действующего через душу. Болезни души исцеляются силой духа (и силой воображения. – Е.С.), но для этого... нужно осознание духом того, что он может совершить все, что пожелает.”

“Сила амулетов заключается не столько в материале, из которого они сделаны, сколько в вере, с которою их носят; исцеляющая сила лекарства зачастую состоит не столько в духе, заключенном в нем, сколько в духе, с которым его принимают. Вера сообщает ему действенность; сомнение уничтожает его достоинства...”

“Лучшее лекарство от всех болезней – сильный разум, озаренный внутренним светом мудрости, исходящей от Бога...”

VII. ВРАЧ – ЭТО ФИЛОСОФ-ЖРЕЦ. МУДРОСТЬ ВРАЧУ ДАЕТСЯ ПРИРОДОЙ И БОГОМ

Парацельс считал, что истинный врач должен знать строение Вселенной так же хорошо, как и строение человека. Он должен быть анатомом, физиологом, астрономом, алхимиком и философом.

Но изучение этих наук по книгам принесет ему мало пользы, он должен понимать все силой своего внутреннего восприятия, своего духовного зрения.

“Медицина есть более искусство, нежели наука... все знания мира не сделают человека врачом, если у него нет необходимых способностей и ему не назначено природою быть врачом.”

“Если врач ничего не знает о больном кроме того, что тот рассказал ему, он поистине знает очень мало...”

“Врачу не нужно читать книги... Ему следует собственными глазами смотреть в книгу природы и обрести способность понимать ее.”

“Необходимо, чтобы врач был посвящен в искусство (магии. - Е.С.) и стал глубоко сведущ в нем, чтобы он мог быть способен узнать много более о недуге больного с помощью собственного внутреннего восприятия, нежели задавая вопросы... магическое (духовное. - Е.С.) восприятие не только обнаруживает все причины болезни, но и открывает в лекарственных веществах элементы, которым присущи целебные силы.”

“Врачу следует быть слугою природы, а не врагом ее; ему надлежит вести и направлять ее в ее борьбе за жизнь, а не воздвигать своим неразумным вмешательством новые препятствия на пути исцеления.”

“Духовно развитый провидец (и подлинный врач. - Е.С.) не нуждается ни в книгах, ни в таблицах(астрологических. - Е.С.), но узнает о состоянии внешнего мира по изменениям, происходящим в его собственной душе.”

“Врачебную науку можно постичь изучением, но врачебная мудрость дается Богом.”

Многие изречения Парацельса были поистине пророческими:

“Истинная наука может многое, у вечного Знания всего сущего нет ни возраста, ни начала, ни конца. То, что ныне считается невозможным, будет претворено в жизнь, неожиданное сегодня в будущем окажется истиной, и то, что в одном веке зовут суеверием, в следующем станет основой общественной науки.”

 

* Здесь и далее: Гартман Ф. Жизнь Парацельса и сущность его учения. — М.: Новый Акрополь, 1997.