Читая письма или труды тех, кто жил до эпохи цифровой фотографии, я невольно останавливаюсь на описаниях природы, событий, людей и не могу не восхищаться деталями, подмеченными, пойманными и так точно выраженные в словах. Как человек смог это запомнить, как он смог это мгновение жизни унести в памяти в таких нюансах? Ведь сегодня, мы настолько привыкли нажимать кнопку в телефоне, чтобы «унести с собой».
Нам кажется, что мы унесли воспоминание. Нам кажется, что этот момент с нами.
Но проходит несколько недель или месяцев, и мы с трудом вспоминаем, что это было, зачем эта фотография, что мы хотели запечатлеть. И самое важное — а что мы тогда чувствовали, думали, переживали?
Элеонора Прей
В чем же секрет тех, кто не мог унести фото с собой? Думаю, что они останавливались и чувствовали, а чувствуя, запоминали все до деталей. Потом они писали письма, не смс, не смайлики, а настоящие письма, и все увиденное облекалось в слова. А слова подбирались так, чтобы точно передать и ничего не упустить. Да, возможно терялась документальность и появлялся субъективный взгляд, но как же без этого — событие или портрет человека продолжали жить, потому что их пытался почувствовать и понять уже другой человек, адресат письма.
Она жила во Владивостоке в те годы, когда город активно развивался, строился, затем переживал потрясения русско-японской войны, Первой мировой, революции и интервенции. Элеонора прожила во Владивостоке 36 лет, и с горестью покинула его лишь в 1930 году.
Элеонора и Фредерик Прей в своём доме во Владивостоке, 1896 год
За эти годы она написала более двух тысяч писем на 16 тысячах страниц (кроме этого она фотографировала), создав уникальный «роман в письмах» о Владивостоке.
«Вряд ли кто-то любит это неухоженное место так, как я. Все смеются надо мной, а я ничего не могу с собой поделать. Одна только мысль, что можно жить где-то, где я не буду видеть эту голубую бухту и два залива (Амурский и Уссурийский), приводит меня в ужас».
24.06.1894. «В бухте стоят три русских военных корабля, и прошлой ночью на закате мы вышли на балкон, чтобы послушать, как военный оркестр исполняет русскую национальную молитву во время спуска флага. Это было прекрасно, и я надеюсь когда-нибудь достать ноты этой молитвы и послать их домой. Жизнь здесь лёгкая и очень весёлая — так мне кажется, но так как я из «восточной глубинки», я не бывала много в обществе. Владивосток — это крепость империи, поэтому здесь, конечно же, огромное число офицеров — как войсковых, так и флотских. Князья, бароны, вице-адмиралы, золотые галуны, шевроны и медные пуговицы столь обильны и повседневны, как мухи дома. Всё это повергало меня в трепет, когда офицеры начали наносить нам визиты, но теперь я могу проглотить всё это, даже не моргнув… Мне приходилось принимать двух вице-адмиралов, капитана высокого ранга, барона и Бог знает кого ещё, но я жива и рассказываю об этом».
Тед и Элеонора Прей направляются в гости на один из крейсеров Сибирской флотилии
25.10.1914. «В субботу в поезде ехала солдатка с крошкой ребёнком на руках и с маленьким мальчиком одиннадцати лет. Ребёнок плакал, и мать плакала тоже, и тогда я спросила её, в чём дело. Она сказала мне, что полк её мужа отправляют на фронт, и она целый день выискивает его, чтобы попрощаться, но не смогла найти его на Первой Речке, поэтому отправляется на Вторую в надежде найти его там, но она ужасно боится, что полк уже убыл и что она никогда его больше не увидит. У неё ещё двое детей по возрасту между этими двумя, и бедная женщина сидела и плакала, а я плакала с нею, хотя прежде я её и не знала, но я ничего не могла с собою поделать».
20.10.1922. «Позавчера, после того как Тед… пришёл домой и мы пообедали, я вышла, чтобы пройтись и посмотреть, как выглядят улицы… Телега за телегой ехали по Светланской, гружённые чемоданами, коробками и домашним скарбом, а на самом верху в каждой — женщины и дети, иногда с домашней собачкой. Это было одно из самых печальных зрелищ, какие мне только приходилось видеть: все они бежали, спасая жизнь, на суда, чтобы выбраться из этой страны, где они родились и которой многие из них уже никогда не увидят… Я задавалась вопросом, что должны испытывать эти люди… которые всю жизнь служили России, своей стране, отдавая ей все свои силы, и которые в страхе за свою жизнь вынуждены бежать за границу».
Ее последняя владивостокская запись в дневнике: «Я плыву всё дальше и дальше, и каждый поворот винта отдаляет меня от любимого города, где я прожила 36 лет».
Памятник Элеоноре Прей во Владивостоке
Она писала своим родным, писала так, чтобы они могли почувствовать и… полюбить тот уголок Земли, который стал ее второй родиной.
Сегодня мы почти не пишем писем, но пишем посты в соцсетях. Это безадресное послание или самовыражение. Но если попробовать написать так, чтобы другой почувствовал и полюбил то, что любишь ты, то нам понадобится остановиться, хоть на мгновение и запомнить все детали. И тут уже сделанное на бегу фото не поможет. И как ни странно, именно в эти мгновения — когда мы чувствуем, думаем и запоминаем, мы по-настоящему ЖИВЕМ.
*Книга Элеоноры Лорд Прей «Письма из Владивостока (1894−1930)» под редакцией Биргитты Ингемансон, собрано систематизировано, сохранено Патрицией Д. Сильвер, издательство «Рубеж», Владивосток.