Его обожают все. Простые зрители и маститые режиссеры, музыканты-профессионалы и строгие критики. Его музыка к фильмам живет своей жизнью, порой, дольше самих кино-шедевров. А их, на минуточку, более двухсот. В чем же секрет всеобщей любви?

Эдуард Артемьев пишет музыку самобытную, ни на кого не похожую, с особой лирической, проникновенной интонацией. Эти мелодии мгновенно запоминаются и никогда не надоедают. Они становятся музыкальными символами наших переживаний и состояний, настолько точно и просто выражают чувства миллионов слушателей. Ну как может надоесть главная тема из «Соляриса», или соло трубы из фильма «Свой среди чужих…»? Всеобъемлющее чувство родства с миром и с каждым человеком присуще музыке Эдуарда Артемьева. Вот что говорит о нем Н. П. Кончаловская: «Он современен без даты, вне времени. Гармония Артемьева в удивительном проникновении. Демократичность. Молодые и старые, все могут это оценить и всех это заденет».

Прелюдия и фуга до мажор открывает 1 том «Хорошо темперированного клавира», состоящий из 24 прелюдий и фуг. Весь этот цикл в двух томах сравнивают с моделью Вселенной (он охватывает все существующие тональности), а первая прелюдия и фуга — ее рождение, самое начало.

 

Сандро Боттичелли. «Благовещение». Фрагмент

Открываем «Детский альбом» П. И. Чайковского. Коротенькие пьесы написаны для юных музыкантов. Почему же эти незамысловатые детские песенки вызывают неизменный интерес у маститых профессионалов? Если мы глубже погрузимся в музыкальную материю, то увидим, что в простоте мелодий свободно и естественно существуют философские смыслы.

«Всем сидеть тихо! Не болтать!»

Спокойно, друзья, это не ограбление, не ОМОН, даже не гневная учительница в гимназии. Просто сегодня пятница, 20:00, и мы с вами в самом центре Лейпцига, в самой «передовой», переполненной до отказа, кофейне Циммермана, и на дворе осень… 1734 года. И время сделать последний глоток кофе и отодвинуть пирожное. Ибо уже на сцене в углу богемного пространства, как повелось, — сам Иоганн Бах, главный капельмейстер, кантор и муздиректор Лейпцига, со своим молодежным проектом «Музыкальное содружество»! И именно таким воззванием к публике начинается новейшая кантата маэстро. И это неспроста, ведь рассказ в ней пойдет об очень острой и злободневной теме, дорогой для каждого присутствующего в зале, — о кофе!…

Вы когда-нибудь пробовали петь на два голоса? А на три? Дуэт или трио требует так состроить голоса, чтобы получился единый звуковой поток.

И это единство — новое качество.

Вообще весь мир вокруг нас звучит. И никогда не бывает абсолютной тишины. Даже в вакууме или под водой мы будем слышать стук собственного сердца. Мир полон звуков и скрытой гармонии. Как порой трудно бывает отыскать созвучие с  самим собой, с тем, кто рядом и с миром вокруг.

В 16 веке английский композитор Томас Таллис написал удивительное произведение. Мотет на 40 (!) голосов «Spem In Alium». 

Восемь хоров по пять голосов в каждом, звучат одновременно. 

Космическая гармония звуков, торжество света, красоты и единения голосов  в буквальном смысле исцеляет слушателя.

Если Вы вдруг чувствуете себя разорванным на «тысячу медвежат», если Вам требуется «собрать» себя из кусочков заново. 

Просто включите эту целебную музыку и растворитесь в ней на несколько минут. На мгновение почувствуйте единство мира.

Слушать: Spem In Alium (Thomas Tallis) — Tallis Scholars

В наш прагматичный век, тонущий в море информации, какие звуки нас окружают? Находим ли мы время послушать шум дождя, шелест листьев на ветру или пенье птиц? Или просто слушать музыку?

К счастью, записи великих музыкантов сохраняются, и мы в любой момент можем погрузиться в мир совершенного звука и гармонии. Настроить душу и сердце в унисон с природой и миром.

Как соединить несоединимое? Небо и землю, космическую беспредельность и человеческие маленькие заботы, тайну бытия и каждое прожитое мгновение? Парадоксально просто и изящно Гия Канчели делает это в своей музыке.

Все мы помним фильм «Кин-дза-дза!». Мир планеты Плюк, так похожий на наш. Пронзительная главная тема. Что-то родное и изначальное в трогательной печальной мелодии пацаков так сильно берет за душу, что запоминается навсегда.

Что такое время? Природа времени загадочна и не подвластна человеку. Однако для гения подобных преград не существует. Он находится одновременно во всех временах и эпохах. Как будто заново сшивает ткань времени, создает уникальный орнамент будущего.

«Сюита в старинном стиле» Альфреда Шнитке — удивительное произведение. С одной стороны, — прекрасная барочная музыка. С другой стороны, — пульс современной реальности в которой все стили и эпохи, сплавлены и неразделимы. Первая часть «Пастораль» размеренна и грациозна. Вторая часть «Балет» развивается стремительно и вовлекает нас в бушующий поток событий.

Что делать, когда родился гением, но немного не угадал время. Или гении всегда не ко времени? Михаил Меерович родился в Киеве в двадцатом году. Уже в музыкальной школе стало понятно, что мальчик необыкновенно талантлив. 

Музыку он начал писать в 13 лет. Естественным продолжением пути юного музыканта стала учеба в Московской Консерватории. Будущее композитора виделось в самых радужных красках. Однако у судьбы были другие планы.

Феерически свободная музыка Мееровича никак не вписывалась в послевоенную суровую реальность. Работа в любимой консерватории вскоре стала недоступна. Знаменитое постановление 48-го года о космополитизме в искусстве и зловредных влияниях запада искалечило многие судьбы.

Когда приезжаю в Питер, неизменно оказываюсь на улице Рубинштейна. Строгий питерский модерн гордо держит фасон. Здесь жил обожаемый мной Сергей Довлатов, бегал маленьким мальчиком Иван Ефремов. А причем здесь музыка, спросите вы? Антон Рубинштейн, русский композитор, великий пианист и реформатор тоже когда-то жил на этой улице. Вот что пишет о нем современник А.А. Трубников: «Он порабощал вас своею мощью, и он же увлекал вас изяществом, грациозностью исполнения, своим бурным, огненным темпераментом, своею теплотой и лаской. Его crescendo не имело границ нарастания силы звучания, его diminuendo доходило до невероятного pianissimo, звучащего в самых отдаленных уголках громаднейшего зала. Играя, Рубинштейн творил, и творил неподражаемо, гениально. Популярность его была так велика, что выражения «так играет Антон», «так дирижирует Антон» или просто «так сказал Антон» были совершенно естественными. Все понимали, что речь идет об А. Г. Рубинштейне».