Змея — один из древнейших символов, с незапамятных времен используемый человечеством для передачи своих знаний. Это странное существо непрерывно путешествует в пространстве и времени, в мифах и легендах самых разных культур.
У современного человека, далекого от природы, образ змеи обычно вызывает лишь ощущение безотчетного страха и неприязни. Даже само слово «змея» мы порой бессознательно используем для выражения самого неприязненного отношения к кому-то. Но у древних людей этот образ вызывал, по всей видимости, совершенно иные чувства. В силу своей наблюдательности, умения заглядывать глубоко в суть природных явлений, они всегда относились к этому животному с благоговением. Обладая удивительным магнетизмом, змея притягивала к себе взор человека, одновременно являясь для него знаком серьезного предупреждения.
Отпечаток двойственности несет на себе и символика этого загадочного животного. Змея и змей (что не совсем одно и то же, так как змей, или змий, — существо скорее полумифическое, нежели реальное) всегда связывались с двумя стихиями: землей и водой, так как многие змеи способны жить и на суше, и в воде. Однако в мифах говорится о существовании и огненных, и крылатых змеев. В традиции разных народов сохранились предания о змеях, умеющих не только ползать, но и летать, ходить, говорить, о змеях, имеющих много голов, хвостов и даже лап. Все это свидетельствует о том, что это животное являлось для древних людей олицетворением каких-то скрытых, уникальных возможностей. Даже обычная, реальная змея в восприятии человека обладает природными дарами, часто для него непостижимыми. Среди них — способность змеи и убивать, и исцелять, которая также всегда придавала ей определенную двойственность.
Практически во всех культурах символ змеи находился где-то на грани таких важнейших для человека понятий, как жизнь и смерть. Его легко обнаружить именно там, на пороге жизни, у истоков Вселенной, в мифах о космическом яйце и мировом древе, где Змея окружает яйцо или, как в древнем ведическом мифе, некий первоначальный холм, образуя замкнутое кольцо. Уробос — универсальное изображение змеи, свернувшейся в кольцо и кусающей себя за хвост. С одной стороны, змея является здесь своеобразной границей, охраняющей тайну рождения, тайну жизни, с другой стороны, она сама становится символом постоянного рождения. Кусая себя за хвост и тем самым убивая себя, она одновременно и оплодотворяет себя, символизируя таким образом бесконечную цепь смертей и рождений — вечное дыхание Вселенной. Уроборос — это также и символ цикличности времени.
В мифах о мировом яйце существует и другой очень важный момент, связанный с символикой змеи. Как пишет Елена Петровна Блаватская, постепенный процесс развития маленького зародыша в живое существо, которое разбивает свою оболочку и представляется человеку самозарождающимся и самосотворенным, с самого начала должен был казаться чудом: «Благодаря тому, что змий принадлежит к виду яйцеродных, он стал символом мудрости и эмблемою Логосов или Саморожденных».
В исследовании профессора М.М. Маковского «У истоков человеческого языка» приведены интересные факты соотношения в древних языках таких понятий, как Змея — Вселенная — Святость — Нагота (символизирующая святость). Примером могут служить авестийский корень anghu «вселенная», древнеиндийское ahi «змея» и готское aha «разум»; авестийское gaepi «вселенная» и русское «гад»; англ. snake «змея» и русское «нагой», а также «снага» («сила, мощь»).
Мысль о том, что символ змеи непосредственно связан с тайной зарождения жизни и величайшей мудростью, прослеживается во многих мифах и сказаниях человечества. В самых разных культурах можно найти прообразы древних полубогов — полулюдей-полузмей, обладающих изначальной мудростью и часто связанных с рождением цивилизации.
В Индии, например, существует предание о нагах — расе змееподобных людей с головой человека и телом змеи, которые жили в озерах. В предании говорится, что их змеиный бог — Наг (!) — обладал необычайной мудростью. Змеиные очертания были присущи и телу легендарного Желтого императора Хуан-ди, который, как утверждал историк Сыма Цянь, был героем-основателем китайской цивилизации. А в греческой традиции существуют рассказы о Кекропе, получеловеке-полузмее, родоначальнике всех жителей Афин, который, к тому же, дал афинянам и первые законы. Эрихтоний, первый царь Афин, согласно легенде, тоже имел непосредственное отношение к змеям: родившись со змеиным хвостом вместо ног, он еще младенцем был положен богиней Афиной в корзину со змеями, которые должны были его охранять и кормить.
Само имя этого царя — Эрихтоний (от греч. chthon «земля») — и его змеиное родство говорят о том, что змея воспринималась и как хтоническое существо, имеющее непосредственное отношение к миру подземному, и потому часто выполняла функцию охранителя и защитника умершего на пути в иной мир. Это становится понятным, если вспомнить, что змеи проводят зимний период года в норах, под землей и появляются на поверхности лишь с первыми лучами весеннего солнца. Кроме того, это животное обладает еще одним необычным качеством — умением сбрасывать кожу, то есть постоянно обновляться, не меняя свой внутренней сущности.
Вероятно, именно способность проникать в мир иной и возвращаться оттуда, а также способность вновь и вновь обретать молодость и жизненные силы внесли в символику змеи еще одну грань — хранителя особых знаний. Во многих мифах древности змей (иногда дракон) охранял вход в пещеру либо обвивался вокруг дерева с золотыми яблоками из сада Гесперид или вокруг бука в лесу Колхиды, играя роль стража на пути к духовному сокровищу, к постижению тайны бессмертия. Для обычного человека — вспомним библейский миф о древе Познания и Змие-искусителе — это знание могло быть чрезвычайно опасным. И только герои, такие как Геракл или Ясон, преодолев множество испытаний и заручившись поддержкой самого Неба или каких-то магических сил, получали ключи к сокровенным тайнам. Изображение змеи, обвивающей посох Асклепия, бога-врачевателя, навеки соединило ее с медициной. По всей вероятности, оно имело те же корни и говорило древним целителям о необходимости овладеть этим особым знанием, чтобы открыть для людей секрет вечной молодости.
Другое изображение змеи, запечатленной в волнообразном движении, которое присутствует практически во всех культурах, всегда соотносилось со временем и непрерывным движением. Интересен тот факт, что и волна тоже всегда являлась символом времени и движения, а название одной из крупнейших змей на земле — анаконды — переводится как «гигантская волна». Ту же символику имеют и все змеевидные, зигзагообразные орнаменты, используемые в разных традициях, в том числе и в русской. Как считают некоторые исследователи, именно змее обязан своим происхождением и греческий меандр.
Урей, или кобра, застывшая в состоянии боевой готовности, — еще одна ипостась змеи. Этот охранительный знак, знак особой воинской мудрости, всегда располагался рядом с Афиной-Победительницей или, еще раньше, с изображением египетского фараона. В этом обличье выступала богиня Уто, покровительница Нижнего Египта. Вместе с грифом — символом Верхнего Египта — она присутствовала на двойной короне фараона. Два этих символа и два плана их существования — Земли и Неба — часто находили свое выражение в едином образе Крылатого Змея, говорившем не только о единовластии египетского правителя, но и о его главном назначении — быть проводником законов Неба на Земле.
Именно в виде пернатого Змея представляли себе древние майя и ацтеки самое светлое и радостное свое божество — Кецалькоатля, бога плодородия и вечного творения, соединяющего силы Земли и Неба. Крылатый змей, или дракон (еще одно мифологическое существо, близкое змее), являлся в древности символом Посвященных Учителей. Само слово «дракон», derkien, в переводе с греческого означает «видящий». Иерофанты Египта и Вавилона именовали себя «сынами дракона». Его изображение всегда украшало одежды великих Сынов Неба — китайских императоров. Он же всегда являлся и эмблемой Тибета, страны древних традиций и знаний.
Говоря о символике дракона или змея, нельзя не упомянуть об одном важном мифологическом сюжете, где это существо играет далеко не последнюю роль: мифе о Змееборце. Этот миф уходит корнями далеко в историю человечества и в каждый период истории воспринимается по-своему. Победителями Змея были Индра, Гор, Аполлон, Зевс, Зигфрид, святой Георгий и архангел Михаил. Как любой символический образ, этот миф имеет много пластов и прочтений. В христианстве, например, покорение дракона означало преодоление греха или порока, в психологии — подчинение бессознательной природы человека его сознательному началу, а в более глобальном смысле — подчинение низшей природы высшему принципу, победу Космоса над Хаосом, духа над материей.
Но если принять во внимание, что Дракон и Змей использовались в древности как знаки обладания исключительным знанием, то очевидно, что этот аллегорический сюжет нес в себе и ученическую символику. И тут возникает вопрос: что в этом случае означает сам факт покорения, часто изображавшийся как убийство змея, а иногда и поедание его частей, как в скандинавской легенде о Сигурде, изжарившем сердце дракона. Е.П. Блаватская в своих работах упоминает о Филострате, который рассказывал, что туземцы Индии и Аравии питались сердцем и печенью змей, чтобы научиться языку всех животных, поскольку змея обладала такой способностью. Ему, правда, не приходило в голову, что его слова будут восприняты буквально. Змиями и Драконами, как уже говорилось, именовали себя мудрецы и посвященные Адепты. «Именно их мудрость и их знание, — пишет Блаватская, — пожирались и усваивались их последователями, отсюда и аллегория». Тот же Сигурд после убийства дракона Фафнира стал одним из мудрейших мужей. Таким образом, герой-победитель предстает перед нами как ученик, принимающий великую жертву Учителя.
По словам Блаватской, символика Змея претерпела серьезные искажения в период средневековья и многие ключи к ее пониманию были утеряны, а сам Змей все больше стал казаться человеку олицетворением зла. Тем не менее, в совершенно разном обличье, совершенно разными путями отголоски древних знаний, как осколки одной большой мозаики, доходят и до нас. Так, например, читая о славянских народных традициях, вдруг встречаешь распространенное в народе поверье, что первую увиденную весной змею следует убить, и тут же говорится о ее чудодейственной силе и том, что убить змею — большой грех. Или же каким-то новым смыслом может наполниться знаменитое чань-буддийское изречение: «Увидел Будду — убей Будду». А ведь что может быть более священным для буддийского монаха, чем образ Будды? Или вдруг со страниц евангельских наставлений зазвучит фраза: «Будьте мудры, как змеи»...