Задумывались ли вы когда-нибудь о том, какую роль играют в нашей жизни «хорошие манеры»? Откуда пришли те правила и нормы поведения, которыми руководствуется современное общество? С детства нас учили, как вести себя в тех или иных ситуациях, что можно себе позволить, а от чего следует отказаться, что принято, а что противоречит законам этикета. Мы так привыкли к соблюдению этих правил, что выполняем их автоматически. Часто это напоминает игру, театр: мы надеваем маски, чтобы скрыть свои настоящие чувства или внутреннюю пустоту. Порой за внешними формами теряется сам смысл человеческого общения.

Древние говорили, что вежливость — это проявление внутренней красоты, благородства, «золотой ключик, который открывает железные замки людских сердец». У древних греков сочетание красивого и нравственного (благородного) обозначалось понятием «калокагатия» (греч. калос — «прекрасный», агатос — «добрый»). Основой калокагатии было совершенство и телесного сложения, и духовно-нравственного склада, наряду с красотой она заключала в себе справедливость, целомудрие, мужество и разумность. В этом смысле в античности не было собственно этикета как внешней формы проявления культуры человека, поскольку не было самого противопоставления внешнего и внутреннего.

Сегодня я увидела людей, которые пытаются удержать в равновесии карточный домик, и немного лучше поняла, что такое неустойчивость.
Но ведь все мы ищем чего-то устойчивого, долговечного, доброго, того, что, не изменяя нас насильственно, помогало бы нам двигаться вперед и развиваться.

Есть женщины в русских селеньях

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях,

С походкой и взглядом цариц...

Весна, начало лета - время рождения нового, время цветения, когда все живое проявляет глубинную суть, следуя законам своего предназначения. В это время особенно важно почувствовать и открыть в себе ту вечную тайну, которую заложила в нас Природа.

В чем тайна женской души?

— Дело в том, что ты не такая, как большинство людей. Они все замкнуты — каждый в своей крепости и каждый одинок. В этом они похожи на меня.
— Согласна, что каждый живет в своем замке, но ведь всегда можно опустить подъемный мост и отправиться к кому-нибудь в гости.
Гарольд улыбнулся.
— Но ты согласна, что мы живем одиноко и в одиночестве умираем? Все мы — обитатели тюремных камер.
— Наверное, ты в чем-то прав, — ответила Мод, не отрывая глаз от леса. — Вот почему свою тюремную камеру нужно украсить приятными вещами — хорошими книгами, уютным очагом и приятными воспоминаниями. А с другой стороны... Всегда можно перемахнуть через крепостную стену и провести ночь под звездным небом.
(Колин Хиггинс “Гарольд и Мод”)

В архитектуре начала ХХ века была попытка возродить традицию культуры Возрождения, где отношение к человеку было не как к физической единице, а как к целому миру. Архитекторы, прежде чем построить дом, жили рядом с человеком, стремясь узнать его стиль, характер и стремления, то, что для него является значимым в этой жизни, и только потом, как итог, строили для него дом.

Сегодня я видела Волхвов. Верные вековой традиции, они приходят в один и тот же день, появляясь на горизонте грез детей и взрослых, потому что их волшебство —  для всех.
Детская невинность скорее распознаёт чудеса, ведь удивительное для детей —  это сама жизнь. Вот почему они умеют наслаждаться самыми ничтожными мелочами: золотистым осенним листком, кусочком веревки, щепкой или осколком стекла, который переливается всеми цветами радуги в лучах солнца. С помощью магии Волхвов ребенок угадывает существование скрытых сокровищ —  достояния простодушных.

Думаю, что нет необходимости давать точные определения, не сомневаюсь, мы все прекрасно знаем, что такое ложь. Мы все не раз прибегали к обману и сами становились его жертвами. Нам бы хотелось искоренить ложь, но все равно, в конце концов, мы соглашаемся с ней, как с неизбежным и необходимым злом.
Почему так происходит? Почему мы, к нашему сожалению, лжем? Почему терпим, когда лгут нам? Может быть, потому, что есть нечто более сильное, чем ложь? То, что остается нераскрытым при поверхностном анализе?

Была уже ночь, когда я после напряженного дня добрался домой. Чтобы отойти немного от проблем, я завалился в кресло за журнальным столиком, где меня уже ждал ароматный чай.
В надежде еще застать новости я включил телевизор. Из темноты экрана начали появляться фигуры – вначале ведущая, а затем ее собеседник, в котором я без труда узнал одного из думских политиков.
Я пробежался по всем остальным каналам, но кроме грязной эротики и душераздирающей музыки ничего не было и мне пришлось вернуться к разговору с “думским”. Пока я ходил на кухню за сигаретами на экране появился еще один участник беседы, точнее, появилась, -- это была певица из эстрадных.

Когда я выключил свой старенький компьютер, за окном уже давно была ночь. Какое-то время я сидел не двигаясь и стараясь ни о чем не думать, чтобы мысли, родившиеся за те несколько часов, что я блуждал по бескрайним просторам Интернет, угомонились и пришли хоть в какой-то порядок. В голове слегка шумело, и мной владело странно-знакомое ощущение отсутствия пространства и времени, словно я пребывал в некоей пустоте, заполненной мыслями, словами, образами. Эта полифония мыслей и образов, фактов и идей была мне уже хорошо знакома, как и некое чувство сюрреалистичности происходящего. Я находился словно на границе между двумя мирами - виртуальным и реальным - и в этой точке они оба были одинаково реальны. В памяти возник образ, навеянный сном Чжуан-Цзы, которому приснилось, что он - бабочка: «Я проснулся и не мог понять, кто я: человек, которому приснилось, что он - бабочка; или бабочка, которой приснилось, что она - человек».

Сегодня я видела Музу, покровительницу искусства Танца. Древние греки называли ее Терпсихорой, и само это имя несет отпечаток ритма и гармонии...
Но имя это уже никто не произносит, а искусством уже никто не занимается. Все стороны нашей жизни отмечены следами разложения, и трон Музы Танца также оказался захвачен культом упадничества и вырождения, когда маска танца была надета на неуклюжие телодвижения, имитирующие животные инстинкты.
Терпсихора и танец не  были выдуманы древними греками ради развлечения и времяпрепровождения. Муза и танец — это результат вдумчивого созерцания Природы, где все движется в ритме согласно неписаным законам.

Театр. Звучит оркестр. Поднят занавес. На сцене появляются танцоры. Перед нами оживает образ. Музыка начинает говорить жестами, движениями, становится видимой. Мы постепенно погружаемся в действие и незаметно становимся его участниками…
Что же такое искусство танца? Кто поможет ответить на этот вопрос?
В истории есть личности, скромные и талантливые. Их жизнь, как яркая вспышка, освещает горизонты, указывает новые пути, возрождает, дает новое дыхание. Порой они остаются непонятыми современниками и намного опережают свое время. Таких людей называют новаторами. Один из них – Ж.Ж. Новерр (1727 - 1810), французский хореограф, балетмейстер, режиссер Его жизнь стала примером поиска настоящего, поиска сути, а его идеи, спустя сто лет, возродились в русском балете и до сих пор остаются живыми и современными.
К счастью, время сохранило для нас следы его исканий в книге с простым названием «Письма о танце и балетах»* (1760).
Так давайте же вместе откроем эту книгу и попытаемся найти ответ.