Сегодня я увидела каплю воды. Поразительно, как много нужно повидать на своем веку, чтобы однажды суметь увидеть маленькую каплю воды.
Когда наши претензии чрезмерны, мы любим мечтать о великом — о великих знаниях, великих тайнах, великих словах... И тогда малое и простое исчезает из нашего поля зрения. И действительно, что такое, в сущности, капля воды?

С него начинается и им заканчивается танец. Это и приглашение, и благодарность, и вежливое прощание.
Почему-то в наше скупое на элементы политеса время, глядя на склоняющуюся в поклоне фигуру, испытываешь легкое чувство не то тоски, не то ностальгии по ушедшему галантному веку. И невольно возникает вопрос: да что в нем такого, в этом реверансе? И зачем он нужен?

...Рука, вовремя положенная на плечо как знак поддержки. Несмелое прикосновение к вашему рукаву незнакомой девушки: «Вы случайно не знаете, как найти..?» Друг, который, только прикоснувшись к руке, может изменить испорченное, казалось бы, на весь день настроение...
Может быть, и мы способны дружеским прикосновением сокрушить чью-то давно надоевшую броню?

Этот необыкновенный ребенок только что родился, и весь его облик был озарен сиянием и благодатью.
Как и над всеми младенцами, над ним заботливо склонилась Мать, чистейшее воплощение молодости и невинности. Любовь и преданность были в ее жестах и в ее взоре, и бесхитростность существа, которое почитает божественные приказы гораздо больше любых вопросов и рассуждений. Из матери она стала Богоматерью, потому что предчувствовала свою судьбу, потому что обратила свою веру во благо будущего человечества.
Как и на всех детей, на него с нежностью и удовлетворением взирал его Отец. Этот плотник, большой мастер своего дела, теперь обрел Сына, о котором не мог и мечтать, словно дар Небес, оставленный его попечению.

Луч света прорезает темноту и выделяет балерину в белом воздушном наряде. Она приподнимается на пальцы, и...
Таким мы видим балет, таким он предстает в нашем воображении каждый раз, когда мы слышим это слово. Образ балета нерасторжимо связан в нашем сознании с белоснежным тюником танцовщицы. Кажется, что так было всегда. Но так ли это на самом деле? Какой была одежда танцоров в те времена, когда балет только рождался, и когда, собственно, появился тот костюм, который мы знаем сегодня?

Мы живем в мире, где благополучие превратилось в товар первого спроса. По крайней мере, это касается так называемых развитых стран. Реклама атакует нас со всех сторон, наперебой предлагая наилучшие возможности для жизни во всех ее аспектах — физическом, эмоциональном и интеллектуальном — и побуждая людей искать в собственном удобстве источник счастья.   
Не удивительно, что для многих этот поиск превращается в смысл их существования. Полное благополучие в представлении — это то, что уводит от всех проблем и отдаляет от всяческих переживаний.
Однако реальность повседневной жизни являет совершенно иную картину. Поиски благополучия — это гонка без конца: как только тебе кажется, что ты что-то нашел, сразу же возникают новые потребности, желание иметь все больше и больше. Таким образом благополучие отодвигается от нас и становится недостижимой, хотя и желанной целью.

Непростая проблема, которую мы хотим рассмотреть, — противоречие между любовью платонической и сексуальной — на первый взгляд кажется очень современной. Однако, если провести серьезное историческое исследование, мы обнаружим удивительный факт: этот вопрос возник отнюдь не сегодня, он так же стар, как сам человек, и, похоже, встал перед людьми в тот самый момент, когда они впервые начали осознавать свои взаимоотношения.
Другая неожиданность, с которой мы столкнемся, состоит в том, что неразрешимого противоречия между платонической и сексуальной любовью не существует, или, во всяком случае, его очень трудно обнаружить.
Чтобы получить правильное с точки зрения философии представление об этой проблеме, нам нужно сначала выяснить, что же такое любовь. И в самом этом вопросе тоже нет ничего нового.

Шелест платьев, легкое поскрипывание паркета, элегантность линий, улыбки, взгляды, жесты — всё до мелочей следует музыке, струящейся по залу, разливающей предчувствие праздника. Она то вкрадчиво затихает, словно вспоминая забытую мелодию, нащупывая струны души, то вторит ударам сердца, подбирая слова и фразы, и незаметно, шаг за шагом, увлекает в движение, порыв, вихрь. Зал как огромное море, и с упоительным ритмом накатывают волны: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три...
Нахлынувшие воспоминания, грусть, ностальгия, надежда, счастье, любовь, грезы и мечты, торжество победы и боль разочарования — все это жизнь, все это наша душа... и все это вальс.
В чем секрет завораживающей красоты этого танца, его вечной молодости и вечного движения? Может быть, ответ на этот вопрос нужно искать в истории вальса?

Сегодня я увидела снег. Но это был не тот легкий и пушистый снег, что украшает ветви деревьев на рождественских открытках. Это был густой, холодный, непрекращающийся и неистовый снег, который обрушивался на деревья, на дома, на людей, на дороги и реки, заметая их с бешеной яростью, как будто пытаясь спрятать.

Сегодня я увидела, как История на мгновение остановилась...
Это случилось, когда перестал отсчитывать время Биг-Бен — старые часы, олицетворяющие еще более древнюю традицию. Люди, которые понимают сердце часов, говорят, что Биг-Бен «устал», что его металл не выдерживает нагрузки.
Конечно, тысячи часов ежедневно ломаются и останавливаются навсегда. Но Биг-Бен — это не просто часы. Это прототип всех часов, символ времени, образ самой Истории.