Слушал в Новосибирске лекцию о логотерапии Виктора Франкла. В процессе обсуждения возник вопрос о сравнении идей и подходов современной психологии, в частности, логотерапии, и философии Платона, неоплатоников и других. Эти идеи вечны, мы знаем о них по Сократу, Марку Аврелию, Канту, огромному множеству других, но все они сейчас менее популярны, чем тот же Франкл… Да, нам легче воспринять язык нашего современника, чем философа жившего несколько веков или тысячелетий назад, но мне кажется, дело не только в этом. Вопрос не в идеях, а в смыслах.

В своих диалогах Платон утверждает, что если задавать человеку «правильные» вопросы, то можно заставить его душу вспомнить то, что она знала в прошлых жизнях. Подлинное знание в этом смысле — это припоминание тех идеальных образов, с которыми уже знакома разумная часть души человека. Но что же это за «правильные» вопросы, что позволяют душе вспоминать?

Сегодня мы хотим поговорить о необходимости подлинности.

Предположим, что однажды нам придется прыгнуть с парашютом: нам хотелось бы иметь такой парашют, который раскрывается каждый раз или через раз? А когда нам нужно узнать, который час, мы хотели бы иметь часы, которые показывают точное время всегда или только иногда? Безусловно, в таких вопросах наш ответ будет однозначным — и часы, и парашют должны быть надежными и настоящими. Однако, как правило, мы обладаем этой ясностью только в отношении простых вещей и хотим, чтобы они были наилучшего качества. Нам не нравится, если молоко разбавляют водой, если нам продали неплотно закрытую бутылку вина или автомобиль с плохим карбюратором. Но этого качества, которого мы требуем в повседневных, незначительных вещах, у нас нет в вещах больших и важных. В том, что определяет нашу жизнь и судьбу, мы не просто не требуем, но даже не осмеливаемся просить хоть немного подлинности.

Человеку свойственно мечтать. Являясь несовершенным по своей природе и стремясь это свое несовершенство преодолеть, каждый из нас силится представить, как это сделать. Мы рисуем в своем сознании картины возможного и называем их мечтами. Не мечтая человек не смог бы развиваться.

Но мечты бывают разными. Можно мечтать поехать в отпуск, купить квартиру, встретить свою вторую половинку, сменить работу, полететь на Марс, сбросить лишний вес, победить онкологию, написать прекрасное музыкальное произведение и установить мир во всем мире. Очевидно, что эти мечты — разные. Отсюда часто встречающийся вопрос: а они настоящие? Это действительно мечты или это просто фантазии воспаленного воображения? И как вообще отличить «настоящую» мечту от «не настоящей»?

Думаю, были на свете времена, когда человек принимал единое знание о мире и не имел проблем с тем, как назвать Бога. Но люди, развивая свой скрупулезный ум и следуя своим желаниям, стремились все понять буквально и «разложить по полочкам». Это у нас успешно получилось. Религия, по определению своему служащая для объединения людей, теперь разделена на части, и люди спорят друг с другом, какая из них изначальная и истинная. Вряд ли это приближает их к Богу.

В последнее время задумался о связи между малым и великим, точнее между своей (и не только своей) жизнью и судьбой, как чем-то целым, большим, и огромной массой секунд, минут, часов, дней, из которых жизнь состоит. На первый взгляд они несоизмеримы. С одной стороны — нечто целое и неделимое, с другой — множество отдельных моментов, наполненных отдельными мыслями, эмоциями, действиями. Есть в этой несоизмеримости какая-то загадка. Может быть, такая же, как загадка несоизмеримости круга и квадрата, иррационального и рационального.

Будучи Посвященным, Платон был связан обетом молчания и не мог в своих произведениях в явном виде выразить все знания, которыми он обладал. Поэтому на многие вещи он намекает, а некоторые положения переданных ему учений излагает завуалированно и в символической форме. Это относится и к учению о метемпсихозе, перевоплощению, к циклическому возвращению раз за разом бессмертной части человека в новую жизнь. Платон не излагает учение во всех подробностях, но лишь намекает на его основные положения в мифе об Эре и в знаменитых четырех аргументах в пользу бессмертия души. Эти аргументы приводит в своем диалоге «Федон».

В жизни каждого человека присутствует материальное и духовное. Мы это знаем, ощущаем, но не всегда точно понимаем значение этих понятий. И не всегда можем ясно сформулировать принципиальную разницу между духовным и материальным. Давайте попробуем разобраться.

Обучение теософского ученика-сотрудника включает в себя основные положения Теософии, а также основы мировых религий.

Такое обучение может быть глубоким или поверхностным. Глубина не означает погружение во множество деталей — по правде говоря, именно уход в детали может сделать человека поверхностным. Любая деталь полезна только тогда, когда она укладывается в определенную модель или связана с целым — тогда она разделяет значимость этого целого. Если ум забит не связанными между собой фрагментами или деталями, это препятствует как истинному пониманию, так и способности действовать на практике.

Друг рассказал мне притчу, и она не выходит у меня из головы… Плывет корабль, и на нем команда и несколько пассажиров. В их числе два буддистских монаха. Ночью монахи вышли на палубу посмотреть на звезды и стали невольными свидетелями тихого разговора: двое бывших заключенных шептались о том, что собираются поднять на корабле бунт, убить капитана и завладеть судном. И хотят тотчас же направиться осуществить задуманное.